Территория заблуждения

Три часа сидел, взгляд не отводя. Прикидывал, размышлял, иногда своим мыслям усмехался, иногда они вводили в ступор. Но было в Анютке Ковалёвой то, что заставляло раз за разом возвращаться к одной практически призрачной идее: она могла и хотела помочь. Даже сейчас, когда делает вид, что его внимания не замечает, хочет помочь. Нужно только попросить, а просить Крайнов не любил. Заинтересовать мог если не материальным, то духовным обогащением. Есть же для фотографов курсы интересные, мастер-классы, уроки от ведущих мировых специалистов в области фотоискусства. То, что она себе в силу разных причин позволить не может. И ещё одна мысль была. Чуть бесшабашная, а, может, и вовсе безумная, но Аня отзывалась на слова, прикосновения, она преображалась рядом с ним. Нельзя объяснить, привести такие излюбленные, имеющие материальную основу примеры для доказательства точки зрения, но был другой, порой, более значимый фактор: интуиция. Кир её угнетал. Одним своим присутствием заставлял терять лёгкость общения, будто обременяет. Смысл в деталях: она начинает чаще моргать, чтобы взять под контроль взгляд. Прячет ладони в задние карманы джинсов, чтобы не допустить нежелательного к ним прикосновения. Тонкие нежные пальцы – её зона сверхчувствительности. Как она ласкала ими объектив, настраивая его, как задерживала дыхание, чувствуя удовлетворение от результата. У неё даже улыбка меняется в моменты, когда, как думает, никто этого не видит. Ему ещё так улыбается, а вот Киру уже иначе. Вымученно, как неоспоримое условие, как оговоренные обязательства. И не хочет его. Не возбуждается. Не прогибает стройное тело под его прикосновения. А так не должно быть.

Прикинул вдруг: а с ним что? Что происходит с ним в её присутствии? Азарт? Желание побороть противника или это что-то другое? «Ага, светлое и значимое» – головой покачал, над самим собой посмеиваясь. И именно это заставляло просиживать часы напролёт, наплевав на плотный график, клиентов, обязательства. Потом только понял, спустя несколько дней тесного общения, что хочет. И прикосновения, и разговора, и близости. Внимания её хочет и ревновать начинает к машине из пластика и железа. Ждать милости от судьбы не привык, потому сделал первый шаг. Небольшой, незначительный, чтобы не спугнуть. Что-то вроде временного перемирия. И не скрыл внутреннего ликования, когда Аня ответила. Не только податливостью, источаемым позитивом и заметным вздохом облегчения, но и словом, которое теперь не было упрёком, а, скорее, наставляло на путь истинный. Истинный, с точки зрения наивной девушки. Дальше – больше.

Теперь мог не только смотреть со стороны, но и приблизиться, прикоснуться. Не давить. С ней бы этот номер не прошёл. Аня создаёт лёгкую паутину независимости вокруг себя. Художник… Ну и пусть. Пробные прикосновения как бы невзначай именно то, что она хотела бы ощутить. Внимание. Как и любая женщина Анютка любила внимание. И ведь отзывалась! Никаких категоричных заявлений, но этот отзыв сложно спутать с чем-то другим. Смягчалась, расслаблялась в его присутствии, поддавалась улыбке и в глаза заглядывала. Проникновенно так, будто что-то искала и, наконец, нашла. Так только молоденькие девочки и могут смотреть. Со всей присущей им наивностью, веру в мир и доброту людей.

Очень чётко запомнил тот момент, когда её оборона рухнула. Ну, не то чтобы совсем уж рухнула, но для такой «правильной», как Крайнов любил называть Аню, девочки, это понятие были сродни истине. Она что-то увлечённо рассказывала про удачно падавший свет, про композицию, которая именно в этом снимке была классической, постановочной, а Крайнов всё затылок её рассматривал. В этот день у Ани волосы были подобраны вверх, открывая шею. Будто намеренная провокация и он, можно сказать, не смог устоять. Губами к линии волос прикоснулся, а сам затаился, реакцию считывая. Даже рассматривал вариант, при котором можно временно отступить. Как стратегический шаг, но применять его не пришлось. Видел, чувствовал, как дышать перестала, как неуверенно плечом повела, и как засмеялась от щекотки не смог упустить. В тот момент не было произнесено ни единого слова, но он для себя всё решил. Аня сомневалась, так это её, девичье дело, а у Крайнова сомнений на её счёт не осталось. Сделала правильный выбор, не более.

Хотелось большего, но она предпочитала играть в игру, условиями которой была долгая осада и итоговый решительный прорыв, под действием которого будет просто невозможно устоять. Да и сложно разворачивать её к себе, раздвигая ноги, когда про дочку его лепечет. Переживает, что ли, по её поводу. Этот момент тоже был не на заднем плане. До сих пор у Крайнова не было любовницы, которую он мог позволить себе привести в дом, познакомить с Алисой. Даже мысли такой идиотской не возникало. Как две непересекающиеся прямые, устремлённые вперёд. Про Кира не думалось вообще. В этот момент его просто не было на горизонте, и всё.