Территория жизни: отраженная бездна

И, вот, эта-то прослойка победила в августе 1991 года. И беззастенчиво праздновала победу, даже не находя нужным соблюдать видимые приличия, умирять или хотя бы скрывать от народа свои аппетиты. Хищные свиньи и шакалы непременно подлее и опаснее матёрых волков. Уже два года спустя победители в традициях своих предшественников 20-х, 30-х и прочих годов, тех, что требовали расстрелов для «изменников Родины» с высоких трибун, потребовали «раздавить гадину»…

В августе 1991 над Россией был поднят национальный флаг. Но большевизм остался не побеждён, а лишь мутировал, продолжая разрушать страну и губить народ.

Юра Филаретов понял это ещё в том самом августе, и от того так болезненно подёргивалось его сумрачное лицо от пьяных тостов «За Великую Россию и демократию!» Он уже знал, что не будет ни того, ни другого, но не умел донести своих отчаянных мыслей до желавших чувствовать себя победителями и творцами истории друзей.

Сергею, правда, слова друга запали в душу. И уже ближайшие события заставили вспомнить о них. Правда, фронт личный в эту пору оттеснил для него фронт общественный.

С осени Таманцев стал подрабатывать. Потребности холостяка и полуженатого (с прицелом на женатость полную) человека весьма отличны. Чтобы сделать предложение такой женщине, как Вита, мало было быть просто толковым студентом, нужно было иметь хоть что-то за душой. Или как? Предложить руку и сердце, проживание на квартире её родителей или в общаге и содержание за счёт матери и стипендии? Стыдоба!

Времени категорически не хватало. Учёба, работа, Вита, которая требовала к себе постоянного внимания – и в плане участия в светской жизни (презентации, премьеры – столько событий, которых никак нельзя пропустить!), и в плане личном. Сергей старался соответствовать. Тем более, что и сам он не мог обходиться без лунной принцессы… Конечно, презентациями и прочими культурными мероприятиями можно было бы пренебречь, но Сергею не хотелось, чтобы Вита бывала на них одна, заранее ревнуя её к возможным кавалерам.

– Заездит тебя твоя ведьма, – качал головой Филаретов, глядя на осунувшееся с запавшими глазами лицо друга. – Ты попроси у неё увольнительную хоть раз, выспись как человек.

– Да пошёл ты.

– Уже пошёл, – усмехался Юра и уходил.

Иногда Сергей завидовал ему. Вот, ведь живёт человек – всё у него по полочкам… А с другой стороны? Он же жизни не знает! Счастья не знает! Не знает Виты!

Всё же на период сессии пришлось сосредоточиться на учёбе, в которой впервые в жизни Таманцев начал плыть.

В это время Вите как раз дали первую роль в кино, и она уехала на съёмки. Об этих съёмках Рома Сущевский снял сюжет для телевидения, и так Вита впервые появилась на экране… Рома в ту пору уже почти не появлялся на собраниях у Генки: он активно работал у Глебова, а параллельно поступил на режиссёрские курсы ВГИКа.

Первая роль как будто вскружила Вите голову. Она возвратилась в Москву немного иной, чуть отстранённой, и эту отстранённость Сергей тотчас почувствовал и встревожился. Слишком разными становились жизни их! Круг общения! Интересы! Нужно было что-то срочно предпринять – он не мог потерять эту женщину!

– Выходи за меня замуж!

Она сидела перед ним на постели, обнажённая, ничуть не смущавшаяся своей наготы, как не смущались ею древние нимфы, грации, богини, по-кошачьи щурила свои странные глаза и таинственно улыбалась, размякшая после жаркой ночи… Любуясь ею, он решил взять быка за рога.

– Зачем? – пожала плечами Вита.

– Что – «зачем»?

– Замуж – зачем? Нам с тобой бывает так хорошо, зачем всё портить?

– Мы ведь любим друг друга, как же может брак всё испортить?

– Хорошую вещь браком не назовут, – Вита провела пальцем по носу, губам и подбородку Сергея.

– Не шути, пожалуйста. Почему ты не хочешь выйти за меня? – Таманцев приподнялся и сел также напротив Виты.

– Потому что не хочу, чтобы наша каравелла, сейчас так легко и чудно мчащаяся по волнам, разбилась о риф под названием «быт».

– Намекаешь на то, что нам негде жить?

– И на это тоже. Ты в общаге, я у родителей. Спасибо Геночке, который иногда так тактично уходит, давая нам возможность побыть вдвоём. А что же в браке? Будем жить у Геночки?

– Ну… Москва не сразу строилась. Постепенно наживём всё, что нужно. Все через это проходили!

Вита рассмеялась:

– Какой ты бываешь смешной, Сережечка. Все проходили да не все прошли. Мои отец с матерью тоже «проходили». И всю жизнь я слушаю, как они орут друг на друга. Я никогда не могла понять, зачем они поженились? Говорят, любили друг друга! В студенческие годы… Да ненадолго, знать, любви хватило. И у скольких знакомых я такое же видела и вижу! И это называется – «семь-я»! Нет уж, уволь. Не хочу я такой семьи.

– Но если бы твои родители не поженились, то и тебя бы не было.