Территория жизни: отраженная бездна

Детская жестокость страшна. Она иррациональна. Это жестокость – от любопытства. А любопытство может доходить до самых диких форм. Жестокость взрослых подчас бывает именно такой, «детской», любопытствующей – чаще всего она просыпается в переломные моменты, когда рушатся табу, и просыпаются дремавшие на дне души инстинкты зверства. В обычное время врождённое зверство покрыто законом, общественной моралью, интеллектом… У детей «зверскость» ещё ничем не покрыта, если только над ними не стоят опытные старшие, учащие их добру и направляющее их любопытство в хорошее русло. Ребёнку интересно, что находится внутри куклы, и он ломает её. Также безжалостно он срывает и ломает самый прекрасный цветок. Ребёнку интересно, что будет, если оторвать крыло бабочке… Однажды Алёша молотком размозжил голову лягушке… Ему было любопытно, поскачет ли она дальше. А кто-то изловил кошку, отрубил ей хвост и пытался повесить – Саня отбил и вылечил бедное животное. Опять же из звериного любопытства к боли живого существа. А почему бы следом не произвести опыт над человеком? Изловить «стаей» кого-то одного и бить: как он будет извиваться? Как кричать будет? Любопытно! Часто люди задают наивный вопрос: откуда такая жестокость в детях? Именно в детях она и может быть, если с рождения в их души не вкладывали ничего иного. Не учили добру, жалости, любви, милосердию. Всё они познавали сами, и это познание, лишённое мудрого руководства старших, приобретало такие жуткие формы.

История с кошкой была, впрочем, единственной на памяти Алёши. Животных в «усадьбе» любили, и все дети с удовольствием играли с собаками, никогда не обижая их, возились с ними, и в этой возне часто вскрывались потаённые лучшие задатки «волчат». Недаром бабушка говорила, что животные высвечивают человека при общении с ними, раскрывают его.

– Эй, Лёха, там к тебе пришли! – вывели Алёшу из грустной задумчивости сунувшийся в палату Лёнька.

Пришли? Бабушка?! Да как же это он просмотрел?!

Опрометью бросился мальчик в приёмный покой и остановился в недоумении, увидев там незнакомую худощавую женщину лет сорока. Так и ёкнуло, похолодело сердце – неужто с бабушкой беда?..

Женщина, увидев его, шагнула навстречу:

– Ты Алёша?

Мальчик кивнул, недоверчиво глядя на неё.

– Рада с тобой познакомиться, твоя бабушка мне очень много о тебе рассказывала.

– Где она? Что с ней?

– Не волнуйся, – женщина сделала неуклюжую попытку погладить его по плечу, но Алёша увернулся. – Бабушка дома. Она немного простыла, а дни стоят морозные, поэтому я уговорила её остаться дома и приехала вместо неё. Вот, – незнакомка показала на стоявшие подле гостевого диванчика сумки, – бабушка вчера весь день готовила.

Мальчик немного успокоился, узнав бабушкины сумки: раз готовила, значит, и впрямь несильно хворает…

– А вы кто?

– Я теперь живу… у твоей бабушки.

– Вы купили наш дом? – спросил Алёша, которому бабушка в последний приезд говорила о том, что нашла покупателей на семейное гнездо.

– Да, – с заметным облегчением ответила посетительница. – Меня зовут Ариной, – и она протянула мальчику руку.

Тот, подумав, пожал её.

– Ну, вот, и познакомились. А теперь скажи мне, мы обязаны с тобой общаться тут или можно пойти куда-нибудь… в менее официальное место?

Мест, куда пойти зимой, было немного. В тёплое время весь парк был в распоряжении приехавших навестить кого-то из ребят посетителей. Но зимой на лавочке не рассидишься. Ну, разве что, в сторожку Ерофеича прогуляться? Всё лучше, чем здесь на проходе сидеть, все мимо идут, пялятся…

– Вы только сумки… Вам тяжело их нести будет. Что к чаю, отложите, а остальное я в холодильник отнесу…

Арина подумала и отложила для холодильника совсем немного:

– Знаю я ваши холодильники да тумбочки, пропадёт в них бабкина стряпня. Давай-ка, одну сумку сам бери, а другую – мне. Не развалимся.

И то правда, своя ноша не тянет. Взять бы Лёньку с собой, да запропал куда-то, обязательно надо ему оставить гостинцев.

– Бабушка показывала мне твои рисунки, – заговорила Арина, когда они вышли на улицу. – Ты всерьёз увлекаешься или так, баловство?

Алёша пожал плечами. Он никогда не задумывался, «всерьёз» или нет… Просто нравилось рисовать, сколько помнил себя – людей, животных, предметы. Это и развлекало, и утешало, и успокаивало…

– Хорошо, спрошу иначе. Ты хотел бы серьёзно заниматься живописью? Учиться хотел бы?

– В смысле стать художником?

– В смысле учиться, – новая знакомая явно не относилась к категории женщин, любящих «сюсюкаться» с детьми, и говорила с Алёшей так, как если бы он был взрослым. – Станешь ли ты художником зависит от степени твоего таланта. Но, чтобы талант этот развить, нужно учиться.

– А у меня есть талант? – живо спросил мальчик.

– Пожалуй, что есть. У тебя верный глаз и, что важно, есть свой взгляд на вещи. Ты не просто копируешь, ты создаёшь образ. В твои годы это немало. И от тебя зависит, сможешь ли ты Божий дар приумножить или, напротив, зароешь талант в землю.