Террор

– Полагаю, в известном смысле так оно и было, – сказал Бридженс. Теперь над грядой облаков виднелась только треть солнечного диска. – Я вспомнил мистера Дарвина, поскольку наши с ним общие друзья перед отплытием экспедиции сказали мне, что он пишет книгу.

– Он уже опубликовал несколько своих сочинений, – сказал Пеглар. – Помните, Джон, мы с вами обсуждали его новую книгу, «Дневник изысканий по естественной истории и геологии стран, посещенных во время кругосветного плавания корабля „Бигль“», когда я пришел брать у вас уроки. Она была мне не по карману, но вы сказали, что читали ее. И кажется, мистер Дарвин опубликовал еще несколько томов, посвященных флоре и фауне, которые он исследовал во время плавания.

– «Зоологические результаты экспедиции на „Бигле“», – сказал Бридженс. – Да, это сочинение я тоже приобрел. Нет, я имел в виду, что он работал над гораздо более важной книгой, по словам моего дорогого друга мистера Бэббиджа.

– Чарльз Бэббидж? – спросил Пеглар. – Парень, который мастерит разные странные приборы, включая какую-то вычислительную машину?

– Он самый, – сказал Бридженс. – Чарльз говорит, что все последние годы мистер Дарвин работал над чрезвычайно интересным трудом, посвященным эволюции органических форм. Очевидно, в него включены сведения из области сравнительной анатомии, эмбриологии и палеонтологии – которые все представляли предмет повышенного интереса для нашего бывшего корабельного натуралиста, если вы помните. Но по тем или иным причинам мистер Дарвин решительно не желает публиковать свою работу, и, по словам Чарльза, возможно, книга не выйдет в свет при нашей жизни.

– Эволюция органических форм? – повторил Пеглар.

– Да, Гарри. Противоречащая всем представлениям цивилизованного христианского мира идея, что виды растений и животных не оставались неизменными с момента творения, но изменялись и приспосабливались к условиям окружающей среды с течением времени… долгого времени. На протяжении огромных исторических периодов, описанных мистером Лайеллом.

– Я знаю, что такое эволюция органических форм, – сказал Пеглар, стараясь не показывать своего раздражения, вызванного снисходительными пояснениями Бридженса. Проблема взаимоотношений учителя и ученика, не в первый раз осознал он, заключается в том, что они всегда остаются неизменными, когда все вокруг меняется. – Я читал труды Ламарка по данной теме. А также Дидро. И кажется, Бюффона.

– Да, это старая теория, – сказал Бридженс смеющимся, но одновременно слегка извиняющимся тоном. – Монтескье тоже писал об этом, и прочие упомянутые вами авторы. Даже Эразм Дарвин, дед нашего бывшего товарища по плаванию, выдвигал подобную теорию.

– Тогда почему сочинение мистера Дарвина представляется таким уж важным? – спросил Пеглар. – Идея эволюции живой природы не нова. Она отвергается церковью и другими натуралистами на протяжении многих поколений.

– Если верить Чарльзу Бэббиджу и прочим нашим с мистером Дарвином общим друзьям, – сказал Бридженс, – в новой книге – если она когда-нибудь выйдет в свет – предлагаются доказательства подлинного механизма эволюции. И приводится тысяча – возможно, десять тысяч – убедительных примеров, наглядно показывающих данный механизм в действии.

– И в чем же заключается механизм эволюции? – спросил Пеглар.

Солнце уже скрылось за горизонтом. Розовое свечение в небе поблекло до бледно-желтого, предварявшего восход светила. Теперь, когда солнце исчезло, Пеглару с трудом верилось, что он его видел.

– В естественном отборе, вытекающем из борьбы за существование внутри бесчисленных видов, – сказал пожилой офицерский вестовой. – В отборе, в ходе которого закрепляются и накапливаются полезные признаки особей и устраняются неблагоприятные – то есть такие, которые понижают вероятность выживания или размножения, – на протяжении огромных периодов времени. Лайелловских периодов времени.

Пеглар с минуту обдумывал услышанное.

– Почему вы завели этот разговор, Джон?

– Из-за нашего хищного друга, обитающего здесь во льдах, Гарри. Из-за почерневшего черепа, который вы оставили на месте черного зала, где некогда тикали эбеновые часы сэра Джона.

– Я не совсем понимаю, – сказал Пеглар. Он очень часто произносил эту фразу в бытность свою учеником Бридженса во время пятилетних странствий «Бигля», казавшихся бесконечными. Изначально путешествие планировалось завершить в двухлетний срок, и Пеглар обещал Роуз вернуться через два года или раньше. Она умерла от чахотки, когда шел четвертый год плавания «Бигля». – Вы полагаете, что обитающий во льдах зверь является некой жизненной формой, произошедшей в ходе эволюции вида от обычного белого медведя, каких мы столь часто встречали здесь?

– Как раз наоборот, – сказал Бридженс. – Я задаюсь вопросом, не столкнулись ли мы с одним из последних представителей некоего древнего вида – с животным более крупным, умным, проворным и гораздо более свирепым, чем его потомок, полярный медведь, какие водятся здесь в великом множестве.

Пеглар задумался.

– С неким допотопным животным, – наконец сказал он.

Бридженс хихикнул.