Террор и демократия в эпоху Сталина

Умных расстреливают, а дураков оставляют.

Марголин — арестованный член парткома завода «Динамо»^{440}

«Нужно было собрать актив комсомола, да так набить Марголину зубы, чтобы он в другой раз помнил».

Старичков — секретарь парткома завода «Динамо»^{441}

В 1937 году с прежней терпимостью в заводских парткомах было покончено. Как заметил секретарь парткома крупного машиностроительного завода «Динамо» Старичков: «Мы должны быть <…> твердыми… Мы должны вооружиться бдительностью».^{442} Всю осень 1936 года партийное руководство настойчиво подталкивало парткомы к поиску врагов в своих собственных рядах. Судебные процессы в Кемерово и по делу Пятакова, февральско-мартовский пленум ЦК ВКП(б) 1937 года и кампания за демократизацию профсоюзов — все эти мероприятия служили популяризации репрессий. Партийные руководители настаивали на участии рядовых членов партии в «разоблачении врагов», призывали находить скрытых врагов до того, как тех арестуют органы НКВД, а также разоблачать бесчестных и недобросовестных руководителей. Вскоре парткомы были поглощены психологически и организационно сложным процессом поиска и «разоблачения» скрытых врагов в рядах партии. Коммунисты, настроенные друг против друга, становились активными участниками репрессий. Чрезмерно занятые проверками, допросами и исключениями из партии, они писали доносы в первичные парторганизации, цехкомы, завкомы, райкомы и горкомы партии, а также в различные инстанции НКВД. Многие дела, которые были переданы на рассмотрение парткомов, начинались с открытых обвинений или писем, которые публиковались в заводских газетах. Процесс развивался неравномерно. Некоторые парткомы значительно быстрее и полностью втянулись в него, другие запаздывали. Так, партком завода «Серп и молот», где работало более 700 членов партии, был целиком охвачен взаимными обвинениями, несмотря на то, что директор завода П. Ф. Степанов неоднократно пытался их придержать, призывая сохранять некое подобие здравого рассудка и сосредоточить внимание на производстве. На текстильной фабрике «Трехгорная мануфактура» кампания по «разоблачению» шла медленнее, несмотря на арест директора фабрики в начале 1937 года.^{443}

Причины, по которым члены партии могли подвергнуться преследованию, можно было разделить на четыре категории: социальное происхождение или политическая деятельность в прошлом; связи с арестованными членами семьи, друзьями или наставниками; идеологические ошибки; несчастные случаи на производстве, нарушения правил техники безопасности и проблемы, связанные с производством. Все заводские парткомы соблюдали определенную процедуру, которая предполагала соответствующие действия. Например, от членов партии требовали написать заявление, если они подозревали кого-то во «вражеской» деятельности или вредительстве, если услышали подозрительный разговор, узнали об аресте родственника, друга или наставника, а также, если получили компрометирующую информацию на кого-либо. Заявитель мог написать о себе самом или о других, такое заявление имело форму личного признания, обвинения, слуха или даже подозрения, не подкрепленного фактами. Не предполагалось никаких негативных последствий, если сведения, изложенные в заявлении, не будут подтверждены доказательствами, но если заявление не было написано, то последствия были неизбежны. Например, недонесение об аресте родственника являлось основанием для исключения из партии и даже для ареста. Это был мощный стимул для доносительства, главное — защититься от последствий недонесения. В течение 1937 и 1938 годов во все инстанции НКВД и партии посыпался шквал подобных заявлений. Их рассмотрению заводские парторганизации посвящали уйму времени.

На заводах структура членства в партии представляла собой пирамиду, вершиной которой была первичная парторганизация, а основанием — цеховые комитеты. Партком являлся выборным органом из 10-15 человек, и был верхушкой пирамиды, представлявшей всех заводских членов партии. Члены партии имелись во всех структурах завода: среди рабочих, мастеров, начальников цехов, в дирекции. На заседаниях парткомов и общезаводских собраниях, где присутствовало от десяти до сотен человек, были представлены разные, даже противоположные, интересы. На крупных и значимых заводах было несколько сотен членов партии; на более мелких предприятиях — ни одного. На машиностроительном заводе «Динамо», где было занято около 7 тыс. рабочих в 18 цехах, насчитывалось 700 коммунистов и кандидатов в члены партии. На фабрике «Трехгорная мануфактура» работало более 500 членов партии.