Террор и демократия в эпоху Сталина

Артюхина, расстроенная и взвинченная высказанной в ее адрес критикой, сохранила самообладание. Она спокойно объяснила, что смена руководства в профсоюзе, произошедшая после выборов в 1937 году, создала новые трудности. Новый коллектив, имевший мало опыта, нужно было обучать. Трудно было решить вопросы производственных норм и ставок заработной платы. СНК рассмотрел эти вопросы, и сам Молотов потребовал пересмотра норм. Она скромно заметила: «Я согласна со всем, что было здесь сказано о беспорядке. Может быть, я нехорошо говорю, чем следовало, хотя волноваться обязательно и необходимо. Я заверяю, т. Москатов…». Москатов резко прервал ее: «Что заверять?» Артюхина невозмутимо продолжала: «Вы меня тоже в первый раз слушаете. Я писала в ВЦСПС и просила помочь ликвидировать последствия вредительства. Меня не вызвали, не послушали». Точно так же, как Ширяев и Москатов переложили вину с вновь избранных руководителей на Артюхину, она умело переложила вину на вышестоящих руководителей ВЦСПС. Артюхина умело решала политические задачи. Она признала, что ей не удалось решить вопрос заработной платы, но категорически отрицала обвинения во вредительстве. «Говорят, что я не помогала ликвидировать последствия вредительства. Это неправда», — решительно заявила она. Она просила президиум дать ей шанс исправить свои ошибки с их помощью.^{368}

Аресты в Народном комиссариате легкой промышленности, соперничество на выборах и страх способствовали тому, что профсоюзные руководители стали обвинять друг друга. Но они не называли главную проблему. Провал производственных заданий текстильщиками не был результатом «вредительства» или путаницы в тарифах заработной платы, он был следствием недофинансирования отрасли и технологической отсталости. Текстильная промышленность не входила в число приоритетных. Хозяйственники манипулировали ставками зарплаты в попытке снизить текучесть рабочей силы, обеспечивая минимальный заработок при поломке машин. Профсоюз закрывал на это глаза. Рабочие и начальники цехов также участвовали в заговоре, касающемся заработной платы. Обвинения в адрес Артюхиной во вредительстве, не помогли руководителям Народного комиссариата легкой промышленности и хозяйственникам решить проблемы недостаточно финансируемой отрасли с устаревшим оборудованием и плохо оплачиваемой рабочей силой. Более того, ВЦСПС настаивал на том, чтобы профсоюзы согласились со снижением заработной платы. Рабочие выбрали новый Центральный комитет, но никто из новых руководителей не сказал правду: матери-одиночки в текстильной промышленности с трудом могли обеспечить своих детей. Только Артюхина признала, что преобразования, связанные со снижением заработной платы будут невыносимо болезненными. В ответ на утверждение Москатова, что профсоюз не снизил ставки заработной платы, она просто ответила: «Мы боялись сказать рабочим правду».^{369}

Ограничения профсоюзной демократии

Партийное руководство страны и ВЦСПС открыто признавали, что кампания за профсоюзную демократию преследует две цели: «расшевелить» профсоюзы и искоренить окопавшихся там троцкистско-бухаринских агентов фашизма и их сторонников.^{370} Руководство никогда не считало эти две цели противоречащими друг другу, напротив, предполагалось, что обновленные профсоюзы поддержат сталинскую индустриализацию, что они не только не станут оспаривать государственную политику накопления, инвестиций или оплаты труда, но и будут играть важную роль в реализации этой политики. Они обеспечат честность и эффективность расходования бюджетных средств на жилищное строительство, социальную защиту детей, дома отдыха, социальное страхование и охрану труда, будут контролировать распределение продуктов и не допустят коррупции и плохого качества строительства. Они сократят количество несчастных случаев на производстве и обеспечат соблюдение правил техники безопасности и сверхурочной работы. Профсоюзные работники станут подлинными представителями рабочих, которые будут избираться в ходе альтернативных выборов тайным голосованием. Партийные руководители понимали, что в условиях апатии и равнодушия членской массы профсоюзные руководители превратятся в бездельников и разложенцев, стремящихся к достижению своих лишь собственных амбиций и материальных интересов. По существу, партия подготовила для профсоюзов новую роль руководителей социального обеспечения. Они могли оказывать давление на хозяйственников и заявлять в суды о нарушениях техники безопасности. Однако они не могли ставить под сомнение политику государства, предлагать альтернативную экономическую программу, опротестовывать производственные нормы или зарплаты.^{371}