Террор после 1917. Супертеррор. Сопротивление

И под предлогом решения внутренних проблем — решение проблемы Учредительного собрания и удержание захваченной власти, большевикская делегация во главе с Бронштейном прервала переговоры, предложив продолжить в следующем году. Как мы помним, большевики проблему с Учредительным собранием решили быстро, радикально и кроваво, но приступать к переговорам с Германией не спешили. Послушаем свидетеля тех событий генерала А.И. Деникина:

«Крыленко (Абрахам) собрал 22 января военный совет, членов которого он познакомил с мнениями по этому поводу Ленина и Бронштейна. Первый считал необходимым заключение мира, во что бы то ни стало; второй предлагал «всю материальную часть действующей армии эвакуировать вглубь страны... старую армию распустить, а потом, не подписывая и не заключая мира, предоставить немцам поступать с нами, как они хотят, заранее зная, что они всё равно фактически нам сделать ничего не могут, так как Германия заливается пожаром пролетарской революции». Даже крыленковский совет возмутился подобной постановкой вопроса...».

В начале 1918 года в Берлине и других германских городах и в самом деле начались митинги и забастовки, подогреваемые марксистами. Германское руководство настаивало на продолжении переговоров, и с учетом позиции Бронштейна оценило ситуацию в Советской России, которая была практически беззащитна, фронта давно уже не было, армия разбредалась по домам, и поэтому наполеоновская поза Бронштейна явно была позерством, неоправданна, безосновательна. Германское руководство не только было возмущено позицией Бронштейна, но и давно смотрело сверху вниз и с презрением, как на своих «шестёрок», а теперь — как к неблагодарным «шестёркам», — ведь благодаря Германии эти авантюристы захватили власть в России, а теперь вздумали играть в какие-то игры. «Порочный основной недуг советской власти заключался в том, что эта власть не была национальной. Никогда ещё в русской истории после татарского ига представители страны, какими в дни величайшего её падения явились последовательно господа Иоффе, Бронштейн и Бриллиант (под маской — Сокольников), не подверглись большему унижению, чем на Брест-Литовской конференции. Трижды прерывалась и трижды возобновлялась мирная конференция», — писал в мемуарах Деникин.

Большевики попытались тайно помочь своим собратьям и ускорить события в Германии. «В Берлине перехватили радиообращение из Петрограда, большевики призывали немецких солдат к убийству кайзера, генералов и к братанию. Тут уж Вильгельм рассвирепел. И приказал заканчивать брестский фарс», — отметил В. Шамбаров. К тому же время сыграло больше против большевиков, чем против Германии, воспользовавшись ленинским обещанием «права наций на самоопределение» Украина в это время вышла из состава Советской республики, и присоединилась к переговорам как суверен, — делегация Украинской Рады договорилась с немцами и 8 февраля 1918 г. заключила с Германией и Австро-Венгрией сепаратный мир. После всего перечисленного германское руководство было готово к повторению Бронштейном «наполеоновского» демарша с девизом «ни мира, ни войны». Получился неприятный казус не в пользу Бронштейна и большевиков — Лейба переоценил силы евреев-марксистов-террористов в Германии, очень желаемое принял за скорую действительность.

Возобновленные 10 февраля переговоры с прежним странным для немцев тезисом Бронштейна: «Войну прекращаем, армию демобилизуем, но мира не подписываем!» были прекращены на следующий день — 11 февраля, а 13 февраля третьесортные резервные немецкие части двинулись на север, по Советской республике, не встречая никакого сопротивления, догоняя расходившиеся по домам «старые» российские войска. «Великий» стратег мировой революции Бронштейн доигрался.

И таким образом немецкие войска за неделю, неспешно передвигаясь эшелонами по железной дороге, захватили огромную территорию и сами остановились на линии: Одесса — Киев — Двинск — Псков — Нарва.

«Славный» председатель Центробалта Дыбенко беспробудно пьянствовал со своими матросами в Нарве, ждал немцев, собирался им «задать». Но как только этот герой убивать русских офицеров в Кронштадте со своими матросами увидел немцев, то так драпанул, что побежал не в ближайший Петроград, а добежал до Самары. За что большевики тут же решили его расстрелять, только неимоверные усилия наркома презрения Коллонтай спасли ему жизнь.

Совнарком в панике 21 февраля издал декрет «Социалистическое отечество в опасности». Где оригинальной политтехнологической находкой было слово «отечество» в устах большевиков. Но «почему-то» на призыв Совнаркома добровольцы толпами не бросились записываться в большевикскую армию. Ситуация Ленина и Бронштейна была безнадежной.