Террор во имя веры: религия и политическое насилие

Гораздо сложнее обстоит дело с взаимоотношениями между Сирией и «Хезболлой». Сирийские амбиции не простираются настолько далеко, как иранские, – речь не идет о претензиях на первенство не только в исламском, но и в арабском мире (по крайней мере, в последние десятилетия). Однако не следует забывать об особом отношении Сирии к соседнему Ливану. «Сирийские политики никогда не забывали о плане воссоединения Ливана с Сирией. Ливан возник в результате решения колониальной державы Франции, которая, основав это государство, смогла дать родину христианам, проживающим в регионе. В Дамаске постоянно раздавались жалобы на то, что ливанская территория была украдена Францией у сирийцев»[243]. Сирия оказалась плотно вовлеченной во внутриливанский конфликт на несколько десятилетий. Сирийский военный контингент, введенный поначалу как арабские миротворческие силы, находился в Ливане с 1976 по 2005 г. и фактически принимал непосредственное участие в ливанской гражданской войне, выступая в зависимости от обстоятельств то на одной, то на другой стороне. С одной стороны, устремления Дамаска были направлены на установление контроля над Ливаном. С другой – на подрыв позиций Израиля на оккупированных территориях (в том числе на захваченных в 1967 г. у Сирии Голанских высотах). Исходя из данных соображений, Сирия оказывала определенную поддержку «Хезболле».

Возникновение «Хезболлы» связано с решением Сирии пропустить несколько сотен иранских «стражей исламской революции» в долину Бекаа на востоке Ливана, в район, занятый сирийскими войсками. Ранее Сирия противостояла прямому вмешательству тегеранского клерикального режима в ливанские дела, но израильское вторжение 1982 г. в Ливан убедило сирийское руководство, что иранское вмешательство могло бы помочь ослабить израильское влияние в Ливане. Дополнительным фактором послужило иранское предложение поставлять Сирии нефть по сниженным ценам.

Иранская финансовая и инструкторская поддержка привела к быстрому росту военного крыла «Хезболлы», посвятившей себя в первую очередь вытеснению американских и европейских войск из состава многонациональных сил в Бейруте и борьбе с оккупационными израильскими силами – цели, которые отвечали как иранским, так и сирийским интересам.

Отношения между Дамаском и «Хезболлой» стали ухудшаться после вывода многонациональных сил и израильских войск, что усилило сирийские позиции в Ливане. Наличие революционного религиозного движения на ливанской почве, выражающего лояльность иранскому правительству и выступающего за смену ливанской политической системы, стало рассматриваться как потенциальная угроза. Атаки шиитских фундаменталистов, направленные против представителей левых и просирийских сил в Ливане (например, нападения на офисы Ливанской коммунистической партии и Сирийской социал-националистической партии или похищение 4 советских дипломатов), не способствовали особой сердечности в отношениях Сирии и «Хезболлы». Более того, с середины 1980-х гг. военное и социально-экономическое присутствие «Хезболлы» стало расширяться из долины Бекаа до районов Южного Ливана и шиитских южных пригородов Бейрута – напрямую угрожая соперникам из ополчения «Амаль», ближайшего сирийского союзника в Ливане. Иранское финансирование «Хезболлы» позволило ей оплачивать боевиков и предлагать социальные услуги местному населению. С другой стороны, движение «Амаль» не имело значительных источников внешнего финансирования и вынуждено было прибегать к пожертвованиям со стороны населения, которое оно контролировало.