Террорист-демократ

- Она мне нравилась. Она действительно мне очень нравилась.

- Это известный психологический феномен.

- Да. Но, во всяком случае, как ты понимаешь, я чувствую себя отвратительно.

- Ты полагаешь, нужно было предать их суду?

- Безусловно. Они должны ответить за содеянное.

- Что посеешь, то и пожнешь.

Беседа затихла. Они поковырялись в еде и оставили бутылку вина недопитой. Зигфрид Маак отвез Карла в своем BMW в аэропорт Гамбурга.

Он остановил свою машину напротив зала вылета и какое-то время сидел молча, чем-то озабоченный, - Карл ждал, что он скажет.

- У меня официальное задание: передать привет от Логе Хехта, - сказал Зигфрид Маак, уставившись в ветровое стекло, все залепленное мокрыми хлопьями снега. - Вот это, - он вытащил небольшой пакет и протянул его Карлу. Это была завернутая в бумагу тяжелая металлическая коробка, примерно десять на десять сантиметров.

- Можешь ты сделать мне одолжение? - продолжил Маак.

Карл смотрел на него. Слегка лысоватый западногерманский интеллектуал с жидкими светлыми волосами, голубые глаза, никаких особых примет, иногда носит пенсне, в прошлом симпатизировал левым, подозревался в гомосексуализме, про себя отметил Карл.

- Да, конечно, - ответил он.

- Это подарок от нас, выражение признательности. Но не открывай его, пожалуйста, до тех пор, пока не окажешься в самолете. О'кей?

Фантастические мысли пронеслись в голове Карла. Заряд, гарантирующий убийство человека на борту самолета? Нет, не может быть.

- Я ведь лечу Люфтганзой, по меньшей мере сто пятьдесят немцев на борту, подумай об этом.

Зигфрид Маак чуть улыбнулся.

- Это не то, о чем ты подумал. Ты в своем уме? Но я все же хочу, чтобы ты не открывал его, пока будешь лететь над Германией.

Карл почувствовал, что ему абсолютно безразлично, что в этой тяжелой коробке - какой-нибудь адский прибор, или ампула с ядом, или еще какая-нибудь чертовщина.

- О'кей, - ответил он, взял коробку, резко поднялся, вышел и захлопнул дверцу машины, обошел ее и, открыв багажник, вытащил свою дорожную сумку, за которую он расписался по установленному немецкому порядку. Маак оставался в машине и не тронулся с места, пока Карл не вошел в здание аэропорта Самолет вылетел через полчаса.

Когда он проходил через стальную раму на контроле ручного багажа, детектор запищал. Похожий на овчарку немец к фуражке с козырьком взял его за руку, завел в кабину и потребовал показать содержимое карманов. Контрольный аппарат Федеративной Республики среагировал на пакет Зигфрида Маака.

Немец схватил пакет, снял оберточную бумагу и открыл коробку. Карл не мог рассмотреть, что в ней находится, но увидел, как изумленный немец сделал шаг назад и молниеносно захлопнул коробку, как будто в ней находился скорпион.

- Извините! Я действительно прошу прощения, но наши инструкции по безопасности требуют... - покраснев, сказал он.

- Само собой. Вы должны думать о вашей безопасности.

С этими словами Карл положил коробку в карман и вышел из зала, из этого на удивление маленького и неудобного зала вылета Гамбургского аэропорта, который теперь он наконец-то покидал в последний раз.

Его взгляд повсюду натыкался на первые страницы газет. Рубрики кричали о смертях и победе. Везде Карл видел фотографии розыска, сверстанные в большие блоки, с именами и краткими текстами внизу, и слово "СМЕРТЬ" над всеми фотографиями. В газетах, которые держали в руках пассажиры, были фотографии меньших размеров и других застреленных террористов, и здесь же, над ними, нашлось место для портрета Уве Дее. Он держал руки над головой, делая обеими руками знак виктории, жест, ставший почти классическим, когда снятый с должности американский президент покидал Белый дом. Заголовок над фотографией Уве Дее состоял из одного-единственного слова: ПОБЕДА.

Карл почувствовал легкую дурноту. Он отвел взгляд, чтобы не видеть фотографий.

Когда немного неуклюжий "Боинг-747" авиакомпании Люфтганза взмыл в воздух, Карл почувствовал, что ему стало еще хуже; слюна начала собираться во рту. Он быстро отстегнул ремень безопасности и поспешил в маленький туалет, где его стошнило. Рвота продолжалась до тех пор, пока его тело не освободилось от ничтожного ланча.

Обратно на свое место он пробирался, весь покрытый холодным потом. Над Федеративной Республикой лежали густые облака, а самолет все еще продолжал подниматься, входя в следующий облачный слой.

Когда самолет поднялся наконец в чистое пространство, Карла ослепил резкий белый солнечный свет. Он попытался задремать, но перед ним сразу же возникло лицо Моники, и Карл тут же открыл глаза. Стюардесса, заметившая его состояние, подошла со стаканом минеральной воды. Карл осторожно выпил воду, но сразу же почувствовал, что тошнота снова подступает к горлу.

Тут он вспомнил о небольшой четырехугольной коробке, лежавшей в левом кармане куртки. Вынув коробку, Карл какое-то время осторожно держал ее в ладонях. Коробка была голубого цвета, с небольшим золоченым замочком. На крышке золотом был выгравирован немецкий орел.