Террорист по прозвищу Капитан Свобода

— В плечо, навылет. Ничего страшного, Валерочка, мне даже не больно. Поедем поскорее, нам нужно доехать до генерала Семёнова раньше, чем и его штаб захватят пришельцы.

Капитан Бабич, не желая искушать судьбу понапрасну, сел за руль и погнал машину вперёд, благо самолёт перегородил шоссе и путь был ещё свободен. Похоже, что водители машин надеялись на то, что его сейчас кто-нибудь уберёт с дороги.

Километров через двадцать он остановился и всё же сделал девушке перевязку. Рана действительно не была смертельной, тем более, что лейтенант Алябьева сделала себе ещё несколько уколов шприц-тюбиками. После перевязки Галина всё же повеселела и чувствовала себя более уверенно, хотя и была бледна. Пуля не задела кости и единственное, что было нужно сделать, это срочно тщательно обработать рану, чтобы не произошло заражения, но это можно было сделать и в медсанчасти штаба округа. Хотя капитан Бабич знал дорогу к нему только по карте, он не заплутал и вскоре, съехав с главной дороги и проехав несколько километров по разбитой бетонке, упёрся в шлагбаум, возле которого стояло несколько бронетранспортёров. За шлагбаумом виднелся вполне мирный пейзаж, состоявший из холмов, поросших кустарником и небольшой берёзовой рощицы, но Валерий точно знал, что где-то здесь находится подземный командный пункт округа и потому не обольщался на счёт берёзок. Он быстро вышел из машины и держа «Стечкина» на мизинце левой руки громко крикнул:

— Парни, я свой, лётчик из Малышанска! Капитан Бабич, а со мной военврач лейтенант Алябьева. У нас срочное донесение для генерала Семёнова. Малышанска уже нет, его разбомбили американцы. Похоже, что Москвы теперь тоже нет, поэтому делайте что хотите, но немедленно доставьте меня к генералу.

Через пять часов после нападения на Малышанск

В подземном бункере штаба округа капитана Бабича, куда его и раненую девушку доставили через десять минут, промурыжили добрых полтора часа, прежде чем он смог попасть к генералу армии Семёнову на доклад. Среди штабных офицеров царила сумятица, если вовсе не полная паника. Все пытались связаться с Москвой, но из этого ничего не выходило. Кто-то кричал, что в Москву давно уже нужно было послать самолёт, но его не слушали. С огромным трудом Валерию удалось вызвать врача для лейтенанта Алябьевой и тот, явившись, первым делом накричал на него, обвинив в преступном бездействии и неоказании помощи раненому, после чего не вызвал санитаров, как того следовало ожидать, а повёл девушку в медсанчасть сам, благо та ещё держалась на ногах, хотя и была бледна, как мел. Прошло ещё полчаса, пока Валерию не предложили пройти к генералу в кабинет.

Генерал Семёнов сидел за большим столом в совершенно расхристанном виде. Похоже, что его привезли в штаб с рыбалки или с охоты, да, к тому же он был не совсем трезв. Капитан Бабич снял с шеи все три флэшки, протянул их генералу и коротко объяснил ему сложившуюся ситуацию. Тот посмотрел на него, чуть ли не как на врага народа и потребовал объяснить, что всё это значит. Валерий, собрав последние силы в кулак, начал было говорить, но в этот момент в кабинет генерала кто-то позвонил и он взял в руки трубку. Молча выслушав своего собеседника, генерал равнодушным тоном сказал:

— Хорошо, Виктор Михайлович, присылай своих людей, я отправлю его к вам. — После этого он распорядился — Капитан Бабич, мне сейчас некогда с вами разговаривать, поэтому вы всё расскажете моим разведчикам и уже после того, как они оценят ситуацию, я буду принимать решение. То, что вы предлагаете, немедленно нанести ответный удар по врагу, совершенно недопустимо. У меня даже нет данных со спутников, которые самым убедительным образом доказывали бы, что Москва, Малышанск и какие-то города в Индии и Китае подверглись ядерной атаке наших собственных ракет. Во всём этом нужно сначала разобраться, а уже потом принимать решение. Ступайте, капитан.

Валерий встал по стойке смирно и ответил:

— Слушаюсь, товарищ генерал.

Капитан Бабич, начиная закипать от злости, чуть ли не строевым шагом вышел из генеральского кабинета и в приёмной сразу же угодил в тёплые объятья четверых здоровенных, крепко накачанных хлопцев в камуфляже. Уж, на что он сам был крепким парнем, вымахавшим ровно на один сантиметр выше двух метров, эти ребята оказались помощнее его и мигом завернули ему руки за спину так, что он только и смог прохрипеть:

— Вы чего, мужики, сдурели? Я же свой.

В ответ на это немедленно последовал жестокий удар по почкам, от которого у капитана Бабича перехватило дух, и злой, резкий окрик того из верзил, у которого на погонах были майорские звёздочки:

— Свои прокуроров не расстреливают!

Последовало ещё несколько ударов по голове и телу и капитан Бабич отключился.