Террорист

– Он раз в неделю все меняет. Такая вот дурная привычка. Так что у меня сейчас нет ни единой зацепки. Ни телефона. Ни адреса. Ни электронной почты. Вообще ничего нет. Еще что-нибудь тебя интересует?

– Погоди-погоди… – заторопился я. – Мы с ним на эту тему говорили. Он предупреждал, что раз в неделю все подряд меняет. Но он также сказал, что в случае чего – коли вдруг приспичит – можно обращаться к тебе или Валере. И что вы знаете, как с ним связаться.

– Ага… И что, приспичило?

– Приспичило. По-другому не скажешь.

– Ну, коли так… Кстати… тебе это может показаться странным, но мне он ничего такого не говорил.

– Сань, ты что, думаешь, я тут уже «на привязи» и специально для тебя рожаю такие незамысловатые комбинации?

– Да нет, ничего такого я не думаю. Я просто констатирую факт: Андрей мне ничего насчет тебя не говорил. Валере, надо полагать, тоже – иначе я бы об этом знал.

– Ну так спроси у него! В смысле, у Андрея.

– Не могу. Я же сказал, раз в неделю он все меняет. Мы с ним не общались уже… как бы не соврать… по-моему, месяца четыре. Так что извини, но…

– Саня, ну я тебя прошу! – взмолился я. – Все уже, никому ваша конспирация не нужна! Субординация, устав, правила – все, нет вашего «Легиона»!

– Спасибо, что напомнил…

– Сань, да я не в укор, не в обиду, просто так получилось: человек погибает! Понимаешь, нет? Нужно срочно решать вопрос. Давай так: как только мы законтачим с Андреем, он сам тебе позвонит и подтвердит то, что я сказал. Это было на стройке, перед штурмом. Вы с Ленкой у одного окна стояли, мы с ним у другого. И он мне…

– Не надо.

– Что «не надо»?

– Звонить не надо. Конспирации не надо. Сказал, так сказал. В самом деле, что за детство? «Легиона» нет, и вся эта шпионская мишура уже никому не нужна.

– Сань, да я не хотел тебя обидеть. Никаких намеков, просто…

– Я понял. Значит, так. На улице Последнего Русского Солдата есть старенький спортзал. Через дорогу напротив – Дом культуры, название не запомнил, он тоже старый, это просто как ориентир. На тыльной стороне спортзала, где удобно, напишете любые команды и счет, например, «Спартак – Динамо 7:0». Надо, чтобы разница с моментом написания составила два часа. То есть, если в пять вечера будете писать – значит, семь – ноль. В четыре – шесть ноль. Ну и так далее. Цифры до двенадцати, отсчет с полудня. Вместо ноля можно писать один, два, три – это четверти. Один – пятнадцать минут, два – половина, три – сорок пять. Понял?

– Понял. Дальше?

– Ну и все. В пять пишете «семь – ноль», в семь приходите к ДК и гуляете. Если «цинк» засекли, к вам подойдут, но только в том случае, если вас знают. Если Андрей тебе говорил все так, как ты мне передал, значит, есть шанс.

– То есть могут и не подойти?

– Могут. Но насчет этого я уже не знаю. Теперь это ваши дела.

– Спасибо, Саня. Ты нам очень помог.

– Да не за что. Обращайтесь, если что…

* * *

До старенького спортзала на улице Последнего Русского Солдата мы добрались уже в седьмом часу вечера – пришлось потратить некоторое время на поиски мела.

Судя по всему, легионные вожди прибегали к этому, скажем так, нетипичному способу связи либо очень давно, либо не прибегали вовсе. Это я сделал вывод по рекомендации «писать где удобно». То есть вполне возможно, что летом или в светлое время суток это было актуально. Но сейчас на тыльную стену старого спортзала можно было хоть в два слоя наносить «Майн Кампф» или очередное воззвание моджахедов «имарата Кавказ», причем аршинными буквами: два фонаря на прилегающей аллее разбиты вдребезги, вечер, светильник от ближайших домов сюда не добивают. Иначе говоря, вдоль тыльной стены спортзала простиралась территория тьмы.

Тем не менее я добросовестно прогулялся по сугробам, тепло и равномерно высказался в адрес обоих – того, кто поведал о столь чудесном способе обмена информацией, и того, кому она предназначалась – написал аршинными буквами «ЦСКА – ЗЕНИТ – 8:1» (вот это ужасный счет, фанатов, наверное, инфаркт хватит) и, подумав, добавил «Б…!!!».

Затем с чувством исполненного долга вернулся к машине, вытряхнул снег из обуви и сел в салон.

– Написал?

– Ага.

– Что-то не вижу ничего.

– Да неужели?!

– Может, это… на аллею заехать да фары включить?

– Да ладно, чего мелочиться? Давай тогда сразу проведем опрос среди прохожих: где тут у вас обитают партизаны-подпольщики да как вы вообще относитесь к самой идее активного противодействия оккупационному режиму?

– Хм… Где ты прохожих видишь?

– Да уж, с прохожими облом. Но светить фонарями на стену – полный маразм.

– Ладно, поехали к ДК. До половины девятого подождем, не будет никого – домой поедем.

Ехать, однако, никуда не пришлось. Едва Федя зажег фары, в луче света возникла фигура, торопливо приближающаяся к нам со стороны жилых домов.

– Вот это связь… – ошарашенно пробормотал я.

Это был Андрей – без шапки, в расстегнутой куртке, в расстегнутых же сапогах и домашних «трениках».

– Здорово, самозванцы!

– Эээ…

– Спокойно, никаких чудес. Я живу вон в том доме…

* * *

Через пять минут мы пили чай со свежими домашними булками в небольшой кухоньке «хрущобы», окна которой выходят на спортзал.