Террористка для спецагента

– Вот так праздник! – горько усмехнулась она.

– Ещё не вечер! – расстегнув молнию на куртке, ответил Пашка, подставил к столу табуретку и сел.

– Даже не знаю, злиться мне на тебя или благодарить за спасение, – посмотрела ему в глаза Катя.

– Может, чаю попьём? – спросил Пашка и взял кулон.

– Ты же говорил, что нам нужно торопиться?

– Нужно. Но это не имеет смысла, если ты мне не доверяешь.

Пашка сидел спокойный, внешне расслабленный. Единственное, что выдавало его волнение, – он накручивал цепочку на пальцы. И Катя почувствовала в нём силу, надёжность. Подумав немного, она сказала:

– Доверяю.

– Тогда пойдём отсюда поскорей. И пока не надо никому звонить.

– А как же квартира?

– Всё будет хорошо, Катёнок, доверься мне.

Катя вздохнула, взяла телефон и сумочку и направилась вслед за Пашкой. Не успели они выйти в коридор, как входная дверь, прислоненная к косяку, с грохотом влетела внутрь.

Пашка схватил Катю и крепко прижал её лицо к своему плечу так, что она ничего не могла видеть.

Катя почувствовала, как мир поплыл, сжался, выкрутился… тошнота подступила к горлу, голова закружилась, уши заложило.

Откуда-то издалека донёсся голос Пашки:

– Сейчас пройдёт, Катёнок мой, потерпи немного… потерпи, Катёнок, дорогая моя…

Объятья ослабли, и Катя посмотрела туда, куда только что отлетела дверь…

Всё было в порядке: дверь стояла на месте – не выломанная, как ни в чём не бывало. Только… Это была вроде та же дверь, но немного другая – старая, исшарканная, поцарапанная.

– Но как?.. – спросила Катя.

– Минуту, – сказал Пашка и подошёл к окну, открыл его, что-то выбросил, закрыл и вернулся, взял Катю за руку и потянул на улицу. – Пойдём…

Катя, закрывая дверь на замок, проверила, хорошо ли та держится. Дверь, хоть и была серой и обшарпанной, стояла крепко. Катя удивлённо посмотрела сначала на дверь, потом на Пашку и подумала, может, ей всё приснилось и не надо беспокоить родителей?

Пашка, словно прочитав её мысли, сказал:

– Видишь, всё в порядке, дверь на месте! Пойдём со мной…

И они поспешили вниз.

Катя перепрыгивала через ступеньки, чтобы не отстать от Пашки, и недоумевала от увиденного ею на бегу. Это был знакомый с детства подъезд, та же лестница, те же перила, те же почтовые ящики. Только на всём лежал налёт запустения. Стены не помыты, как обычно, а наоборот, исписанные и изрисованные, с отпечатками ботинок, словно кто-то ходил по ним. Кое-где осыпалась штукатурка. Перила, видимо, не просто давно, а вообще не знали тряпки и мыла – грязные, липкие. Катя брезгливо отдёрнула руку. Ступени тоже не мыты. На площадке между первым и вторым в углу валялись шприцы, из тёмного угла несло стойким запахом мочи.

Катя с ужасом посмотрела на Пашку. Ей стало стыдно перед своим парнем за то, что в их подъезде такая грязь. Как будто она сама тут нагадила. И герани, что стояли в подъезде на подоконнике, будто сама засушила и бычками затыкала…

Не менее странная картина ждала их на улице, когда они вышли через болтающуюся на одной петле дверь, в которую намело целый сугроб снега. На улице везде мусор и вонь от припаркованных где попало автомобилей – старых, проржавевших, с сосульками заледеневшей грязи… Снег на дорожках за всю зиму ни разу не убирался, и узенькие скользкие тропинки, протоптанные жильцами, едва не доставали до окон первого этажа. Люди вокруг были хмурыми, никто не улыбался. Все злые и раздражённые.

– Нам до ЦУМа скорее добраться нужно, – сказал Пашка и потянул Катю в сторону трамвайной остановки.

– Так на метро быстрее же? – удивилась она.

– В Барнеаполе нет метро, – усмехнулся Пашка. – Барнеаполь – это параллельный Барнаул. Обратная сторона Барнаула. Так получилось, что город расщепился на два… оба существуют в одном месте, в одно время, но в параллельных реальностях…

Оглушённая и раздавленная, Катя покорно пошла за Пашкой. И вдруг остановилась:

– Что это? Мой кулон? – с удивлением спросила она, подняла Тардис на цепочке и посмотрела вверх.

Прямо над этим местом на четвёртом этаже были окна её квартиры. Катя вспомнила, как Пашка открывал окно.

Пашка изменился в лице и попытался забрать кулон, но Катя возмутилась:

– Ты выбросил мой кулон! Мою Тардис! Сначала подарил, а потом выбросил!

Пашка нахмурился и умоляюще сказал Кате:

– Я тебе объясню всё. Потом. Верь мне! Нам нужно спешить. – И потянул её за руку к остановке.

Сели в первый подошедший трамвай, и в закрывающуюся дверь Катя увидела, как из-за дома вышли пять мужчин в камуфляже. Четверо тех самых, что несколько минут назад вломились в её квартиру захватывать «объект», и ещё один. Они смотрели на отъезжающий трамвай, и Кате показалось, что в толпе пассажиров они видят именно её.

Трамвай был полон. Раздражённая кондукторша пробиралась через неподатливую толпу и требовала плату за проезд. Переругивалась с пассажирами.

Наконец подошла к Кате с Пашкой. Пашка кое-как достал из кармана мелочь и заплатил за обоих. Но не успел взять сдачу, как мимо ломанулась бабуля, понося на чём свет стоит эту «бессовестную молодёжь, которая совсем стыд потеряла».