Террористы

– Во всяком случае, у него были причины остро ненавидеть Вальтера Петруса, – сказал Мартин Бек. – Если все было так, как мне представляется. Петрус использовал дочь садовника в своих фильмах, и когда отец об этом узнал, он вряд ли обрадовался. Сколько ей лет?

– Сейчас девятнадцать. Но фильмы четырехлетней давности, ей тогда было всего пятнадцать.

Помолчав, Оса спросила:

– А может, все было наоборот?

– То есть?

– Отец подбил ее сниматься, чтобы выкачивать деньги из Петруса.

– Ты хочешь сказать, что он торговал собственной дочерью. Бр-р-р, Оса, у тебя испорченное воображение, слишком много дряни насмотрелась.

Они оставили машину на обочине и вошли на соседний с Петрусами участок. Здесь ворота не были снабжены фотоэлементами.

Широкая дорожка тянулась вдоль изгороди налево, к гаражу и к желтому одноэтажному домику. Между домиком и гаражом стояла низенькая постройка – то ли мастерская, то ли сарай.

– Очевидно, он здесь живет, – заключила Оса, и они направились к желтому дому.

Сад был огромный, и главное здание, которое они видели от ворот, совершенно скрылось за высокими деревьями.

Хелльстрём, очевидно, услышал шаги по гравию. Он появился в открытых дверях сарая и выжидательно смотрел, как они приближаются.

Высокий, крепкого сложения, лет сорока пяти, он стоял неподвижно, расставив ноги, слегка сутулясь.

Синие прищуренные глаза, массивное мрачное лицо. В косматых темных волосах серебрилась проседь, а короткие баки и вовсе были почти белые. Он держал в руке рубанок, и несколько светлых стружек пристали к грязному синему комбинезону

– Мы оторвали вас от работы? – спросила Оса.

Хелльстрём пожал плечами и глянул через плечо в сарай.

– Да нет. Рейки тут обстругиваю. Не к спеху.

– Нам надо поговорить с вами, – сказал Мартин Бек. – Мы из уголовного розыска.

– Здесь уже был один, – ответил Хелльстрём. – Вряд ли я смогу что-нибудь добавить.

Оса показала свое удостоверение, но Хелльстрём уже отвернулся, чтобы положить рубанок на верстак у входа. Она убрала удостоверение.

– Что я могу вам сказать про директора Петруса, – продолжал он. – Я его почти и не знал, только работал у него.

– У вас есть дочь, если не ошибаюсь, – сказал Мартин Бек.

– Есть, но она тут больше не живет.

Он стоял к ним вполоборота, перебирая инструмент на верстаке.

– Мы хотели бы поговорить о ней, – объяснил Мартин Бек. – Нельзя ли зайти куда-нибудь и потолковать?

– Можно зайти ко мне, – ответил Хелльстрём. – Я только комбинезон сниму.

Оса и Мартин Бек подождали, пока он снимал комбинезон и вешал его на гвоздь. Под комбинезоном у него были синие джинсы и черная рубашка с подвернутыми рукавами. Брюки поддерживались на бедрах широким кожаным ремнем с большой пряжкой в виде подковы.

Дождь прекратился, но листва высокого каштана около дома роняла тяжелые капли.

Наружная дверь была не заперта. Хелльстрём отворил и пропустил в прихожую Осу и Мартина Бека. Потом провел их в небольшую гостиную.

Через полуоткрытую дверь они увидели спальню. Сверх того в доме была еще маленькая кухонька, выходившая в прихожую.

Диван и два разномастных кресла заполняли почти всю гостиную. В углу стоял телевизор старой марки; вдоль стены тянулась самодельная полка, наполовину заставленная книгами.

Оса села на диван, хозяин удалился на кухню, а Мартин Бек стал читать надписи на корешках. Классики, в том числе Достоевский, Бальзак и Стриндберг, и неожиданно много поэтических сборников – как в твердых переплетах, так и более дешевые издания: Нильс Ферлин, Эльмер Диктониус, Эдит Сёдергран и другие.

На кухне зашумела вода, потом в дверях появился Хелльстрём, вытирая руки грязным полотенцем.

– Может, чай приготовить, – сказал он. – Больше мне нечем угощать Кофе не пью и не держу.

– Да вы о нас не беспокойтесь, – ответила Оса

– Все равно себе заваривать, – объяснил он.

– Ну, тогда и мы с удовольствием выпьем чаю, – сказала она.

Хелльстрём вернулся на кухню, Мартин Бек сел в одно из кресел.

На столе лежала открытая книга – стихотворения Ральфа Парланда.

Садовник Вальтера Петруса явно знал толк в литературе и обладал хорошим вкусом.

Хелльстрём принес кружки, сахарницу, пакет молока, снова вышел на кухню и через некоторое время вернулся с чайником. Сел в кресло, достал из кармана джинсов мятую пачку сигарет и спички.

Закурив, разлил чай по кружкам и сказал:

– Так вы хотели поговорить о моей дочери. С ней что-нибудь случилось?

– Нам ничего такого не известно, – ответил Мартин Бек. – Где она находится?

– Последний раз писала из Копенгагена.

– Что она там делает? – спросила Оса. – Работает?

– Не знаю точно, – произнес Хелльстрём, глядя на сигарету, которую держали его загорелые пальцы.

– Когда это было? – поинтересовался Мартин Бек. – Когда она писала?

Хелльстрём не сразу ответил.

– Вообще-то она ничего не писала. Я сам туда ездил и видел ее. Весной это было.

– И чем она тогда занималась? – спросила Оса. – У нее там есть мужчина?

Хелльстрём горько усмехнулся.

– Можно сказать, что есть. И не один к тому же.

– Вы хотите сказать, что она…