Террористы и охранка

Еще более "тонко" было проведено другое дело. Приемщик бочек с салом, наполненных революционными изданиями, был арестован благодаря адресу, случайно найденному во время одного обыска. Полиция "не обратила внимания" на сало, которое было продано потом с аукциона самым естественным образом. Но каково же было изумление и ужас торговца, когда вместо сала в купленных им бочках оказалась запрещенная литература. Само собою разумеется, что он сейчас же дал знать о своей необычайной находке полиции. Делу был дан новый оборот.

Оба провала в свое время не возбудили, конечно, ни в ком ни малейшего подозрения...

Общепартийная "работа" Азефа охватывает 1902-1904 и часть 1905 г. Но терроризм, служивший одной из главных основ новой партии, мало-помалу начал поглощать почти всю ее деятельность и отнимал все ее крупные живые силы. Азеф почти целиком отдался террору. И тут перед ним открылось гораздо более широкое поприще для его предательской деятельности, чем прежде, когда он ограничивался одной выдачей мелких пропагандистских организаций или провалом тайных типографий и транспортов с литературой...

Гершуни и Азеф в 1901 г. выработали план террористической кампании и как необходимое средство новой действенной тактики партии создали "боевую организацию", которая в продолжение шести лет сосредоточивала на себе почти всю работу по террору.

Но еще до создания "боевой организации", или, вернее, прежде чем она стала функционировать, был совершен довольно крупный террористический акт. Душою предприятия был Гершуни, который, однако, действовал в этом деле в полном согласии с Азефом.

Григорий Гершуни был романтиком революции. Борец и поэт, с железной волей и самой пылкой фантазией, он любил придавать подготовляемым им покушениям внешнюю декоративность и блеск; он всегда стремился сочетать безупречную технику, мастерство исполнения с красивой формой. Редко кто из революционных деятелей умел оказывать на рядовых революции такое глубокое влияние своим словом, своим примером, своей верой и несокрушимой волей. Для него самого не было ничего выше революционного дела, все его интересы, все его помыслы были сосредоточены на служение революции, которой он отдавал свою молодость и свою жизнь. И русская история сохранила об этом выдающемся деятеле дореволюционного периода самую светлую память.

Первые удары должны были быть направлены согласно выработанному террористами плану против двух наиболее ненавистных и опасных столпов самодержавия: министра Сипягина и всемогущего обер-прокурора Святейшего синода Г. Победоносцева.

Выбор остановился прежде всего на Сипягине, который в недавнем прошлом отличился своими бесчеловечными и кровавыми репрессиями. Сипягину была поручена царем расправа с университетским движением. Студенческие демонстрации в период 1899 и 1901 гг. были им подавлены с невероятной жестокостью. На другой день после студенческих беспорядков он грозил "потопить Петербург в крови", если будет сделана другая попытка уличных манифестаций.

Исполнение приговора было поручено молодому и смелому революционеру Степану Балмашеву. Балмашев родился в революционной семье: его отец принимал когда-то участие в движении и был сослан в Архангельскую губернию. Воспитание, врожденный революционный темперамент, исключительная сила воли и отважность характера делали его наиболее пригодным для задуманного дела. С гордым радостным чувством принял он опасную миссию, которую партия ему доверила.

Во вторник, 2 апреля 1902 г., приблизительно в час дня к подъезду Мариинского дворца подкатила шикарная пролетка; из нее вышел молодой флигель-адъютант и обратился к дежурившему унтер-офицеру с вопросом, приехал ли уже министр внутренних дел. Получив отрицательный ответ, флигель-адъютант сперва заявил, что он в таком случае поедет к министру на дом, но потом раздумал и решил подождать его во дворце. Его блестящий вид, его спокойное и естественное обращение, его властные манеры и повелительный голос произвели такое благоприятное впечатление, что никому и в голову не приходило заподозрить его в самозванстве. Войдя в приемную, он заявил, что он с личным поручением к министру от великого князя Сергея Александровича. Несмотря на натянутые отношения, существовавшие между министром и царским дядей, это заявление никого не удивило и не вызвало ни в ком недоверия.

Ровно в час в Мариинский дворец прибыл Сипягин. Ему доложили, что в приемной его дожидается специальный курьер великого князя Сергея Александровича. Крайне изумленный Сипягин направился в приемную и с протянутой рукой пошел навстречу Балмашеву, чтобы взять протянутый им пакет...

- Этот пакет,- громко сказал Балмашев,- передан мне от имени великого князя для вручения вашему высокопревосходительству...

- От чьего имени? - с удивлением спросил Сипягин.

- От имени великого князя Сергея Александровича.

И, отступив на два шага назад, мнимый флигель-адъютант направил прямо на министра свой браунинг, из которого сделал несколько выстрелов.

- Так поступают с врагами народа!- громовым голосом воскликнул он.