Террористы и охранка

Смерть Гапона, в котором многие продолжали видеть славного героя 9 января, произвела ошеломляющее впечатление на русское общество. Всех волновал вопрос: кем был убит Гапон - революционерами или правительством. Молва утверждала даже, что труп, найденный в Озерках, вовсе не был трупом Гапона. И вокруг загадочного исчезновения создавалась медленно целая легенда.

На Рутенберга отказ центрального комитета признать убийство Гапона партийным актом подействовал потрясающим образом. Напрасно он доказывал в целом ряде официальных писем и обращений, что он получил вполне ясные и точные инструкции от Азефа (принятые этим последним на совещании с Субботиным и Красновым, в присутствии самого Рутенберга),-центральный комитет это отрицал. Да и на самом деле Азеф сумел себя так поставить, что формально был прав. Напрасно также Рутенберг требовал назначения следствия - Азеф этому воспротивился. Этого было вполне достаточно. Азефу слепо доверяли. К его мнению присоединились, не вникнув в сущность дела. И только после разоблачения провокатора стал понятен истинный смысл его роли в убийстве Гапона.

Сообщал ли Азеф о готовящемся убийстве Гапона Рачковскому? Вряд ли. Против этого говорит слишком искреннее желание Азефа отделаться одновременно от своего "вдохновителя и учителя". И не его была вина, если "двойной удар, который его особенно удовлетворил бы", не удался. Он мог по крайней мере утешаться тем, что хоть часть плана выполнена и опасный конкурент навсегда устранен.

Возможно, что Рачковский сам предвидел кровавую развязку в Озерках. Он был слишком опытный совратитель и знаток, чтоб понимать, куда заведет Гапона его опасная игра. Ведь он должен был знать, что Рутенберг не принадлежал к "боевой организации" (через Азефа или Татарова), и, вероятно, догадывался, что тем руководят иные побуждения, чем желание продаться в провокаторы. К тому же Рутенберг вопреки инструкциям Азефа ничего не сделал для симуляции убийства Дурново, что Рачковскому нетрудно было установить и сделать надлежащий вывод.

Сам Гапон как "сотрудник" не представлял никакой ценности, так как он был слишком скомпрометирован. Но он представлял известную опасность для правительства своим влиянием на рабочих и возможностью повторения 9 января. Рачковский, кажется, разгадал Гапона, способного на падения, но способного также наделать и большие неприятности в будущем. И он решил толкнуть его на "вешалку".

6. РАЗГУЛ ПРЕДАТЕЛЬСТВА

Систематический и всесторонний обман, основанный на тонком, почти безошибочном, математическом расчете, проходит красной нитью через всю деятельность Азефа, вплоть до 1906 г. Вся эта деятельность- искусная, двойная игра, сложная и замысловатая интрига, соединение предательства, холодного и бессердечного, с "упорным, безупречным служением революции", постоянного расстраивания одних покушений с умелым ведением и доведением до конца других, и притом таких смелых, как предприятие против Плеве и великого князя Сергея. Однако уже за этот, самый продолжительный, период его деятельности, легко установить, что предательский, полицейский элемент постоянно, последовательно нарастал... Но с 1906 г. в "тактике" Азефа произошел неожиданный и резкий перелом. Почти все террористические покушения стали неизменно проваливаться, и если некоторые удавались, то только благодаря необыкновенным стечениям обстоятельств, совершенно ускользающим от человеческого предвидения и против которых оказывались бессильными все полицейские ухищрения.

Вместе с провалом предприятий, которым, казалось, был обеспечен верный успех, погибали целые организации. Когда дело касалось "боевой организации", то есть непосредственных сотрудников Азефа, то всегда как-то так выходило, что в последнюю минуту, при, казалось, безвыходном положении, она ускользала от окончательной гибели. Азеф "спасал" ее, заставляя "всех удивляться своей ловкости". Щадили ли эту центральную группу ради ее главы, или действительно Азеф искусным ходом ее выводил из опасного тупика, куда сам толкнул ее,-трудно сказать. Но так или иначе, а все попытки террористов кончались для них полным посрамлением; Работа "боевой организации" превращалась в бесплодное и деморализующее топтание на одном месте.