Террористы и охранка

Восстание было жестоко подавлено. В продолжение многих недель военно-полевой суд выносил беспрерывно смертные приговоры или же осуждения на бессрочную каторгу. Террористы решили взорвать это кровавое судилище. Выбор Азефа пал на двух молодых женщин Мамаеву и Бенедиктову, которые без колебания и с героическим самопожертвованием согласились выполнить революционный приговор. Но в планы Азефа не входило успешное доведение до конца этого дела. Он обо всем предупредил полицию. Обе террористки были арестованы на одной из улиц Кронштадта в день покушения. На них были найдены две бомбы и они были приговорены к смертной казни. Бенедиктова, несмотря на свою беременность, — царские судьи не считались с подобными сентиментальностями — была расстреляна вместе со своей подругой.

5. Соперники

Положение Азефа в полицейском мире было исключительным. Правительство высоко ценило своего тайного сотрудника за неисчислимые услуги, оказываемые им в течение его многолетней службы. Если оно и знало о кое-каких его революционных «грехах», то охотно закрывало глаза на неизбежное зло. Чем выше поднимался Азеф, благодаря своей террористической деятельности, по революционной лестнице, тем больше дорожили им служители и охранители трона. Но как ни велика была, в их мнении, осведомленность провокатора, охранники пытались ввести в центр и других сотрудников. Два раза Азеф наталкивался на двух значительных соперников, которые, как и он, старались создать себе выгодное и крупное положение в партии и в полиции. И оба раза Азеф сумел удачно воспользоваться случайными обстоятельствами, чтоб избавиться от опасных конкурентов.

Мы уже упоминали выше об анонимке Меньщикова, полученной центральным комитетом в августе 1905 г. В этом документе разоблачались «некий Азиев» и бывший ссыльный Татаров. Но в то время как первый обвинялся в сравнительно мелких предательствах, второму приписывались такие крупные преступления, как выдача заговора против Трепова. В очень интересной статье С. Р. «Мои отношения к Азефу», помещенной в 9-10-й книжке «Былого», автор сообщает любопытные подробности об этой анонимке. Он находился на квартире у Р. как раз в то время, когда тому принесли знаменитое письмо. Р., просмотрев письмо, бросился в переднюю, чтобы расспросить посыльного, но того уже и след простыл. В письме, между прочим, указывался один из псевдонимов Азефа (Валуйский), под которым он прожил несколько дней в Москве. В тот же день Азеф зашел к Р. Тот, знавший Азефа только по партийной кличке «Ивана Николаевича», счел необходимым ознакомить его, как представителя центрального комитета, с полученной анонимкой. Азеф, прочитав письмо, возвратил его хозяину и заявил, что один из обвиняемых, а именно Азиев, это он — Иван Николаевич. Азеф был страшно взволнован и растерян. В Москве, куда он скоро уехал, Азеф явился к одному видному работнику, со слезами рассказал ему о случившемся заявил, что ему ничего другого не остается, как пустить себе пулю в лоб. Товарищ его стал успокаивать, уверяя его, что ни один партийный человек не усумнится в политическом характере доноса, явной целью которого являлось желание погубить «великого террориста», организовавшего дело Плеве и великого князя Сергея. Но эти слова, казалось, не умиротворили Азефа.

Письмо еще долго продолжало волновать и беспокоить его. Б. В. Савинков рассказывал нам, что, встретившись с Азефом некоторое время спустя, за границей, у М. Гоца, он стал ему передавать что-то об анонимке. Азеф его прервал, сказав, что он обо всем уже знает от самого Р. Он казался раздраженным, недовольным, говорил с возмущением о «гнусном письме», заявил, что ему нужно отдохнуть, что он устал, переработался и что, кроме того; его утомили все эти дрязги. Азеф уехал после этого в Италию.

Если донос не в состоянии был набросить даже тень недоверия и подозрения на Азефа, громкое прошлое которого создавало ему род партийной неприкосновенности, то он не мог во всяком случае пройти бесследно для Татарова. Известна интерпретация этого документа: чтоб погубить «неуловимого» и страшного ей террориста, полиция решила пожертвовать настоящим, подлинным и очень ценным сотрудником. Партия назначила комиссию для суда над Татаровым. Расследование по этому делу затянулось с осени 1905 г. до марта 1906 г. В сентябре вернувшемуся из Италии Азефу сообщили о медленном ходе работы комиссии.

— Эх вы! Зря тянете с этим делом! — презрительно воскликнул Азеф. — Тут не расследовать надо, а убить! Каких вам еще надо улик? Разве в таких делах бывают достаточные улики? Разве не видите, что это провокатор?!