Терроризм. Война без правил

В 68-м мы поднялись на борьбу за справедливый и гуманный мир, а наши родители почти сплошь были нацистскими преступниками или их пособниками… Наше отношение к людям в этой стране долгое время определялось еще и тем, что мы, живущие в богатых странах, строим свое благополучие на нищете и страданиях «третьего мира»: ради нашего благосостояния бесчисленное множество людей умирает от голода или от вполне излечимых болезней, даже маленькие дети вынуждены работать в условиях жесточайшей эксплуатации, грабежу и разрушению подвергаются целые регионы – и большинству это представляется вполне нормальным.

(Биргит Хогефельд, террористка)

В каждой стране левый терроризм имел свои особенности, зависящие не только от обстановки в стране, но и от менталитета. Вот, к примеру, Германия. Террористическую организацию RAF многие немцы до сих пор вспоминают с содроганием…

Коричневый призрак

Общей чертой психологии «новых левых», особенно европейских, являлось ожидание, что «Система» в скором времени скатится к фашизму. Некоторые основания к этому имелись. Так, в 1967 году в Греции произошел военный переворот, и к власти пришли так называемые «черные полковники». Это была типичная хунта латиноамериканского образца, правоконсервативного толка. Своей целью они поставили борьбу с «коммуно-анархической опасностью», под которой понимали все, что им не нравилось. В том числе, к примеру, рок-музыку. (Которую в СССР считали «буржуазной»[63].) Методы у «черных полковников» были жесткие – всех, кто им не нравился, отправляли в концлагеря. Европейские левые, разумеется, расценивали эту диктатуру как фашистскую.

Сюда же подверстывался и знакомый нам ОАС. Дескать, они ведь тоже могли бы…

«Причем в отличие от сегодняшних леворадикалов, считающих, что главная угроза фашизма исходит от таких же мелких, как и они сами, радикальных неонацистских групп, проповедующих этническую ксенофобию, тогдашние леворадикалы ожидали возникновения военно-фашистской диктатуры и из недр Системы. Фашизм представлялся как результат военного переворота совершенного в интересах финансовой олигархии реакционной частью государственного аппарата вроде ОАС или черных полковников».

(А. Колпакиди, историк)

И ведь так мыслили не только леваки. К примеру, описанные знаменитым американским фантастом Рэем Брэдбери в романе «451 градус по Фаренгейту» США будущего являются, по сути, фашистским государством. Напомню, что в нем власти действуют, как грибоедовский полковник Скалозуб: «Все книги бы собрать да сжечь». В буквальном смысле. Потому что книги вызывают ненужное брожение умов…

Эти опасения были, в общем и целом, безосновательными. Но ведь дело не в том, что происходило на самом деле, а как люди думали. Что же касается ФРГ, то в этой стране дело обстояло, с точки зрения левых, очень даже серьезно. О подъеме неофашизма говорили не только леваки, но и либералы.

После Второй мировой войны в Германии, как известно, проводилась денацификация. Однако в 1960-х годах в ФРГ дело повернулось в обратную сторону. Военных преступников стали досрочно выпускать из-за решетки. К этому времени многие бывшие эсэсовцы занимали довольно высокие должности – как в частных компаниях, так и в государственных структурах. Это объясняли так: дескать, надо ведь кому-то работать. Но что самое главное – бывшие нацисты как-то перестали стесняться своего прошлого. Именно тогда активизировались такие структуры, как «Союз изгнанных», объединявший жителей Восточной Пруссии и других территорий, отторгнутых у Германии, «Союз немецких солдат», «Союз лиц, возвратившихся на родину», «Союз бывших военнослужащих войск СС». Во внешней политике была принята так называемая «доктрина Хильштейна». Суть ее заключалась в отказе признавать ГДР. Кроме того, правительство ФРГ отказывалось устанавливать дипломатические отношения со всеми странами, которые имеют дипотношения с Восточной Германией – то есть со всеми государствами Восточного блока. Исключение делалось лишь для СССР. Всё это получило название «реваншизм». Людям левых взглядов данные политические игры очень не нравились. Особенно – молодым, которые видели в них признаки возрождения нацизма.