Терская крепость. Реквием Двести сорок пятому полку

Один раз была баня. В большой палатке сделали помывочную, прикрепили лейки и подключили к цистерне с водой. Наша батарея мылась последней, и воды на всех не хватило. Помню, я еще успел смыть мыло, а кто-то остался намыленным.

Помню, один офицер из артдивизиона дал комбату термос со свежей говядиной, и только мы хотели ее приготовить, как снова поступила команда на движение вперед по Терскому хребту. Есть хотелось – невозможно, и на одной остановке мой друг Шиленков рассказал с голодухи, что на гражданке ел сырое мясо. Достали мы из термоса с ним по кусочку и с каким-то сухарем съели. И ничего вроде, нормально.

«При каждом залпе компьютер подпрыгивал…»

Алексей Задубровский:

– С питанием у нас было хорошо. Сигарет тоже было много. Правда, пару раз были задержки с доставкой. С водой один раз неувязочка вышла. Где брали эту воду, не знаю, но она была сильно соленой. А так как еду готовили из этой же воды, то все оказалось соленым. Даже компот.

С дровами у нас, артиллеристов, проблем, как у пехоты, не было: всегда много пустых ящиков от снарядов.

Письма приходили сразу пачками. Моя девушка писала каждый день и в каждом письме – открытка. Много накопилось, я их на стенку в палатке у головы цеплял. Правда, после каждого залпа приходилось с пола собирать и заново вешать. Когда вернулся домой, через четыре месяца поженились. Маме долго не писал, что мы в Чечне. Адрес дал «Москва-400», а что это – она не понимала. Сказал только, когда она в гости собралась приехать, в часть.

У нас был прикомандированный офицер из части РВСН – старший лейтенант. Ему жена прислала письмо, что в его части есть приказ о присвоении ему очередного звания – капитан. И все потом шутили: «капитан-лейтенант».

Быт у нас был налажен хорошо. Бардака не было. Нары делали из ящиков, дрова всегда были. Да и командир дивизиона не допускал беспорядка – серьезный был мужик.

Под штаб дивизиона оборудовали строительный вагончик – он был разделен на три помещения. Перед входом – что-то типа прихожей, и там печка-буржуйка стояла. С одной стороны было что-то вроде дежурной части, там был пульт и рации. Дежурил круглосуточно связист, было и по двое, когда много работы. А в третьем помещении спали старшие офицеры дивизиона.

Пехота обычно впереди стояла метров за 300–500 от нас. А так обычно сами себя и технику охраняли, под Урус-Мартаном даже две вышки себе построили.

Не помню, где достали компьютер. Начальник штаба дивизиона майор Крупский откуда-то привез. Вместе с ним создали программку в Excel для расчета целей на весь дивизион. Потом появилась видеодвойка и микроволновка. Телевизоры у многих были. При каждом залпе компьютер подпрыгивал на столе и начинал перезагружаться, это сильно раздражало.

Для некоторых война закончилась, едва начавшись…

«Вижу, как что-то летит в нашу сторону…»

Михаил Хрыков, пулеметчик РПК, 4-й роты 2-го батальона, гвардии рядовой:

– Десятого октября был мой последний бой… Духи нашу разведку в горах накрыли, были погибшие. Мы выстроились в колонну в 9–10 часов вечера, так и стояли до 11–12 ночи. Наконец отбой дали, спать до утра. Поехали утром, задача – нашу технику разбитую забрать. Пока ехали, смотрели, как работает артиллерия. Наконец, приехали на место боя. Стоят разбитые «бэхи», башни сорваны. Грузили убитых разведчиков – страшно было на них смотреть. Думаешь про себя: секунда какая-то – и ты можешь оказаться на их месте. Сидим на броне – нас всего на БМП было шесть человек – трое на броне, и к нам подсел офицер, незнакомый майор из штаба полка. Вдруг вижу, как что-то летит в нашу сторону, но чуть правее. Это был выстрел из РПГ. Майора как ветром сдуло, и мы за ним с брони слетели. Это был не столько взрыв, сколько удар, а внутри – сильная вспышка. Хотя пробоина в броне большая была. Внутри сидели старший стрелок Паша, наводчик Гордеев и механик-водитель Ворон. Из башни вытащили Пашу-стрелка, у него волосы обгорели и лицо обожгло, ничего не видит, наводчику Гордееву осколок попал в ногу. Взяли раненых – и ползком-ползком от машины, я Паше только говорю: «Сейчас влево, сейчас вправо» – у него от вспышки зрение отказало… А через несколько десятков метров я оглянулся и вижу, что кого-то с нами не хватает. Механика-водителя! Вернулся к «бэхе», стучу ему прикладом по люку. Он выглянул: «Что случилось?» Оказалось, что он и не почувствовал, что в нас попали, и сидит себе. «Что-что! Горим!» Он рыбкой выпрыгнул из люка. Машину свою бросили – и ползком, травой уходили, а нас было видно – обстреливали.

Долго-долго возвращались в лагерь уже на другой броне…