Тертый калач

Князев, до этого времени не обращавший внимание на то, кто именно его преследует, глянул в зеркало заднего вида и вгляделся в водилу. Его лицо, хоть и не было четко различимым, но показалось знакомым. Богдан слегка притормозил, позволив джипу подъехать поближе.

– Ё-моё! Валерий Павлович! – воскликнул Князев.

– Что, кто-то знакомый? – спросил Гена и несколько настороженно посмотрел на приятеля.

– Ага. Не волнуйся, все в порядке. Ложная тревога.

Он свернул на обочину и остановился. Джип затормозил сразу же за ним.

– Привет, Богдан, ну ты даешь! Не думал, что на этой старой колымаге можно столько выжать. – Карачун вышел из машины и пожал своему подчиненному руку.

– А вы что, решили в стритрейсинг поиграть, нервы пощекотать?

– Извини, что так вышло. Позвонить было нельзя – могут прослушивать.

– Не понял, – удивился Князев.

В этот момент из «Форда» вышел капитан и подошел к ним.

– Валерий Павлович, знакомьтесь, Гена, – представил он своего приятеля. – Друг Пети Выгодина, капитан. Мы с ним пытаемся что-нибудь разузнать по поводу убийства. Гена, а это мой начальник, директор охранного агентства.

Карачун и Гена пожали друг другу руки.

– Чего я за тобой так гнался махал руками, пытаясь остановить. Как раз из-за этого самого убийства. Видно, твое расследование кому-то сильно поперек дороги встало. Вчера мне приставили дуло к виску, хотели знать, как тебя найти.

– Кто? – внезапно посуровев, спросил Князев.

– Хрен его знает. Я толком-то и не видел – мужик сидел сзади, ствол к башке, в машине темно было. Короче, пришлось сказать, что ты будешь на похоронах. Так что разворачивай машину и вали отсюда. Заляг пока что на дно, пускай все немного уляжется.

– Валерий Павлович, я, конечно, всегда уважал и уважаю ваше мнение. Но вот сейчас я не согласен. Я поеду туда и провожу своего друга в последний путь. Я просто обязан там быть. А насчет «залечь на дно» тоже не может быть и речи. Время работает против нас. Неизвестно, что у этих людей на уме и что они задумали.

– Богдан, послушай меня. Это не хулиганы с района, поверь мне, я разбираюсь в подобных вещах. Это серьезные люди и слов на ветер не бросают. Они охотятся за тобой и в живых оставлять не собираются.

– Но ведь и я не мальчик, – ответил Князев. – Не стоит меня уговаривать. Я решил, и на этом точка. Вы же меня знаете, я смогу за себя постоять.

– Конечно, знаю. Ты, как всегда, упрямый как баран, – вздохнул Карачун. – Я знал, что ты упрешься. Но подумал, что попытаться все-таки стоит.

* * *

Маша сидела у себя в комнате и изучала редкие образцы деревянного церковного зодчества Сибири. Теперь, когда она могла покупать литературу и альбомы без оглядки на цены, изучение книг заняло почти все ее свободное время. Внезапно в дверь постучали. Ответила машинально:

– Да, пап, это ты? Заходи.

Григорий Диваков в идеально сидящем, сшитом на заказ костюме и блестящих туфлях подошел к столу, за которым сидела дочь, заглянул через плечо.

– Грызешь гранит науки? Молодец. Вижу, ты упрямая, вся в меня пошла, – похвалил отец. – А я вот вернулся с совещания в мэрии. Наш проект окончательно утвердили, можешь меня поздравить.

– Поздравляю, – безразличным тоном произнесла Маша.

– Сделай-ка небольшой перерыв. Идем вниз, в гостиную – я привез домой готовый макет здания. Мне интересно узнать твое мнение – как-никак, почти специалист в этом деле. Только говори честно, что думаешь.

– Ладно.

Девушка отодвинула книгу, поднялась из-за стола, и они спустились на первый этаж. Посередине комнаты на журнальном столике стоял макет шикарного бизнес-центра, сделанный из пластика. Маша бегло окинула его взглядом – от прежнего старого госпиталя не осталось и следа.

– Ну как? – спросил Диваков, явно рассчитывая на одобрительный отзыв.

Девушка обошла столик вокруг, внимательно рассматривая образец. Вместо исторического здания архитектор предлагал возвести несколько высотных зданий с зеркальными окнами. Жалкая имитация западных образцов офисных многоэтажек, не более.

– Вы в самом деле собираетесь строить это убожество? – с иронией спросила Маша.

– Почему это убожество? – Диваков удивленно смотрел на дочь, он не ожидал такой реакции. Мало того, он вообще не помнил, когда в последний раз с ним хоть кто-то разговаривал подобным тоном.

– А потому что весь город изуродован клонами вот таких вот бизнес-центров. Знаешь, я могла бы и не говорить так резко, строй вы его где-нибудь на окраине. Но это же исторический центр Москвы, на том месте, где стоит памятник архитектуры.

– Ой, какой там памятник, одни руины. А мы частично его готовы восстановить. Вот, видишь? Здесь будут такие же колонны, как и в старом госпитале, – Диваков ткнул пальцем в центральный вход макета.

– И это ты называешь восстановлением? Пара колонн – и все?

– Шесть. А что? Ведь остальное здание почти полностью разрушено.

– Отец, как ты не понимаешь, что вот это все – жуткая, нелепая безвкусица. И к тому же строительство такой громадины нарушает исторический облик города.