Тесей. Царь должен умереть. Бык из моря (сборник)

– Ну почему ты такой жестокий? – Электрион зацепил пальцем мое ожерелье и привлек к себе. А потом негромко сказал: – Минос послал за тобой. Путь отмечен, как прежде. Ты должен идти один.

Все это он выпалил, словно заучил наизусть. До сих пор я получал вести от царя только через богиню. И теперь я смотрел на него, пытаясь понять, что он задумал. Весь его облик, все это критское жеманство и причуды стали подозрительны. Я ведь не знал ничего о его положении среди воинов. Наши глаза встретились. Он взял меня за плечо – рука, нежная на взгляд, оказалась жесткой и твердой.

– У меня есть знак для тебя. Посмотри и бери, как берут подарок у возлюбленного. – И он открыл руку со словами: – Мне приказано сказать тебе, что кольцо очищено огнем. – Тут мимо нас прошел кто-то еще, и Электрион произнес: – Носи, дорогой мой, и вспоминай обо мне.

На его ладони лежало кольцо из бледного золота, древнее и тяжелое. Его покрывала грубоватая и угловатая старинная резьба; тем не менее знак вполне можно было понять: муж с головой быка.

Он дал кольцу соскользнуть в мою подставленную ладонь. Я улыбнулся под его предупреждающим взглядом и принялся вертеть перстень. Мне уже приходилось видеть его. Поэтому я склонился к плечу Электриона, как на моих глазах нередко делали здесь юнцы, и шепнул:

– Мне довольно этого знака. Чего он хочет?

Обняв меня за талию, он отвечал:

– Царь не сказал мне, дело слишком серьезное. – А потом заглянул через мое плечо и быстро пробормотал: – Ну вот, один из людей Астериона. Пусть он не думает, что мы с тобой ладим. Ну-ка, быстро оттолкни меня.

Я сделал так, как он просил, и ушел. Хоть я и ощущал себя дурак дураком, однако же более не сомневался в Электрионе.

Спустившись вниз, я обнаружил в подземелье еще одну привязанную нить, а возле нее тусклый огонек в глиняном светильнике. Я никогда не проходил этим путем в одиночку. Естественно, что ты храбр, когда идешь с девушкой, однако сейчас я ощутил трепет перед этим жутким подземельем, где, похоже, еще томились души людей, раздавленные разгневавшимся колебателем земли. Над головой, привлеченные светом, метались летучие мыши – словно души усопших, которых не пропускает Стикс. Наконец я добрался до «стража», глядевшего из-под истлевшего шлема пустыми глазницами, и словно бы встретил товарища: я знал, что этот муж принадлежит богу. Я приветствовал останки почтительным жестом и, казалось, услышал в ответ: «Проходи, друг».

Дойдя до двери, я погасил светильник и замер, безмолвно прислушиваясь. На лестнице никого не было. Я закрыл за собой дверь и увидел (в тот день светила луна), что она устроена вровень со стеной и изображение скрывает ее очертания. Заметно было лишь крохотное отверстие, в которое можно было вставить палец и сдвинуть задвижку. Луна освещала лестницу, оставшуюся за моей спиной, однако высокий трон прятался в тени. Я прошел через мегарон и увидел проблеск под дверью.

Как и прежде, он сидел в высоком кресле – на голове маска, руки на коленях. И все же комната изменилась: из нее исчез всякий хлам. Благовония горели перед подножием, на котором стоял какой-то символ или изображение. Я ощутил перемену и в Миносе: явились прежде отсутствующие покой и власть.

Прикоснувшись к груди в знак приветствия, я негромко произнес:

– Повелитель, я здесь.

Царь дал мне знак стоять перед ним так, чтобы он мог видеть меня через маску. Я ждал. Пахло кислятиной, было душно, дым ел глаза. Веки сами собой закрывались, а ведь завтра будет игра.

– Тесей, – проговорил он. Глухой голос звучал чище и сильнее, чем прежде: – Время пришло. Готов ли ты?

Я смутился, не зная причин, которые могли бы нарушить наши планы.

– Мы готовы, повелитель, если ты хочешь этого. Но будет лучше, если мы выступим в день похорон.

Он отвечал:

– И день хорош, и обряд подходит. Однако мало принести в жертву одного лишь зверя. Кое-что требуется и от нас с тобой, пастырь Афин. Мне терпеть, а тебе – совершать. – Он указал голой рукой на подставку, перед которой курился дымок. Тут я и увидел ту священную вещь, которая там стояла: лабрис торчал острием вверх из полированного камня.

Я замер на месте. Мне даже и представиться не могло, сколь скорбное дело он задумал.

– Иногда боги посылают знак, когда твое ухо перестает их слышать. Они послали мне дитя, чтобы указать, куда идти.

На миг я задумался, пытаясь понять, кого он имеет в виду. Хотя Электриону было двадцать три года, он знал царя с детства.

Выпуклые хрустальные глаза маски повернулись ко мне. Я поглядел на лабрис, окутанный голубым дымком. Он попросил меня совершить деяние доброе и во всем подобающее мужу. Однако рука моя не поднималась. Здесь было не как в Элевсине, где мне пришлось бороться с сильным мужем, рискуя жизнью. Я поежился, несмотря на то что в комнате было душно, и подумал: «По летам он годится мне в отцы».