Тесей. Царь должен умереть. Бык из моря

Веки мои налились свинцом, сон припал ко мне, как любовница. Но я подумал: если засну, то потом решу – все это лишь привиделось мне во сне. Увидев неподалеку Аминтора, я поманил его к себе:

– Хочу тебе кое-что сказать. Приведи и Фалестру.

Оба склонились над моей подстилкой, глядя на меня, как на хрупкую вазу.

– Успокойтесь, – проговорил я, – Минотавр ничего не знает. Он сделал это ради золота.

Если бы я заговорил по-вавилонски, их лица не могли бы выразить большего недоумения. Я не винил их в этом.

– Минос мертв. Можете в этом не сомневаться. Тело спрятали где-нибудь в Лабиринте – как мертвого вора. Астериону нужно время, чтобы купить друзей и войско, но на сокровищницу можно посягнуть, лишь когда станет известно о смерти царя. Трудное положение, а? «Застрял между рогов» – как у нас говорят. Поэтому он и велел опоить быка.

Они глядели на меня раскрыв рот, как парочка деревенских дурачков. Я чуть не расхохотался.

Наконец Аминтор неторопливо проговорил:

– Так значит, ему понадобилось золото? Но ведь мы, «журавли», целый год плясали для него!

Фалестра, запрокинув голову, запричитала:

– Матерь Кобыл! – Она действительно напоминала истинную дочь Посейдона Гиппия – густая темная грива развевалась, ноздри вздувались: уперев кулаки в бока, сверкнув голубым белком глаз – словно норовистая кобылка. – И что за люди эти критяне? И сами они, и их ванны, и вечная болтовня о варварах… Пустынники, пустоголовые тыквы. Тряхни – и загремит! Тесей, почему мы ждем?

В прежние, элевсинские, времена Аминтор заговорил бы первым. Но сейчас он раздумывал. Черные брови сошлись над ястребиным носом, рука его легла на место, где должен находиться кинжал.

– Тесей, – проговорил он, – как этот человек презирает нас!

Я кивнул:

– Он никогда этого и не скрывал.

– Каждый истинный муж имеет право на месть. Если бы он пошел на это, узнав про оружие на Бычьем дворе, я бы не стал его ни хвалить, ни ругать. Но ему известно, кто мы такие, и все же он продал нас, как ненужную вазу в голодный год. Клянусь чернорогим Посейдоном, Тесей, этого довольно. За такое Минотавр заплатит своим сердцем.

Глава 10

Утром вновь явилась старуха с согревающими мазями. Я спал как убитый, рана на ноге успела подсохнуть и казалась скорее царапиной. Мышцы, как выяснилось, не были разорваны, а лишь растянуты – достаточно больше двигаться, и все. Я собирался вечером побывать в святилище и узнать, известно ли Ариадне о смерти Миноса. Если они успели запереть вход к нему, ей придется идти потайным ходом. Но что же она может сделать, даже узнав об этом, она или Перим, или Электрион, или кто-нибудь из нас, обитателей Бычьего двора? Того, кто знает о смерти царя, и обвинят в его убийстве. И с каждым днем нашего бездействия Астерион набирал силу.

Проделав упражнения, я почувствовал себя лучше, однако мысли эти угнетали меня. Я стоял среди «журавлей» – с Фалестрой и Касом, куратором «кречетов», сыном родосского пирата, попавшим в рабство в тот день, когда отец его угодил на виселицу. Все рвались к действиям; я держался приветливо, в душе презирая себя за уныние – ведь ничего плохого со мной не случилось. На противоположной стороне двора «дельфины» устроили петушиные бои. Шум становился все громче и начинал досаждать мне. Наконец, не желая того, я воскликнул:

– Пусть они прекратят этот гвалт.

– Что такое, Тесей? – осведомилась добрая Фива. – У тебя до сих пор болит голова?

– Нет, – отвечал я, на этот раз осознавая себя. – Это предупреждение. Земля снова содрогнется, но не слишком сильно. Только лучше не шуметь, когда бог в гневе.

Они приутихли. Я заметил, как Кас поглядел вверх на огромные балки и переступил ногами.

– Не думаю, что будет сильно трясти, – сказал я: голову мою не давило, просто кололо. – Но пусть они ведут себя потише и отойдут от стен.

Нефела направилась к игравшим, молодежь бросилась ей навстречу, петушки тем временем подскакивали, били шпорами и клевались. А потом замерли с виноватым видом, словно бог успел предупредить и птиц. Голову мою сдавило, каждая мелочь раздражала меня, ступни кололо. Тут вернулся Актор с кем-то из плясунов – наверняка ему передали мои слова о предупреждении.

– Что случилось, Тесей? Почему бы тебе не лечь, если у тебя еще дрожат ноги? Незачем волновать Бычий двор этими россказнями.

Мне хотелось ударить его, но я лишь негромко сказал:

– Отойди от колонны.

Собственный голос показался мне громким.

Едва Актор открыл рот, чтобы ответить, земля содрогнулась и загудела, огромный кусок, отвалившийся от капители, ударился о землю возле него. В кухне зазвенели горшки, из дворца донеслись вопли, визг и молитвы. Окружавшие нас танцоры взывали, обращаясь, должно быть, сразу к сотне богов, известных на Бычьем дворе; чужаки, пав ниц, закрыли голову руками, любовники укрывали друг друга. Актор от удивления раскрыл рот, так что можно было пересчитать все зубы.