Тесные семейные узы (СИ)

– Что же, я рад, что среди вампиров еще в самом деле существуют такие узы, – с неожиданной теплотой произнес Де Ла Фуэнте, остановившись у одной из дверей. – Признаться честно, думал, это лишь ваше заблуждение, желание видеть любовь там, где ее нет.

– Заблуждение, вы были совершенно правы, – беспомощно развела руками я. – А моя сестра лишь исключение. Приятное исключение. Она всегда была слишком чиста для вампира.

– О Кристине де Ритер всегда говорили, что она ангел, который по прихоти Бога пришел к вампирам, пытаясь наставить на путь истинный.

– Похоже на правду, – кивнула я. – Тина и правда ангел. Она ближе всех для меня.

– А как же принц Леон? – зачем-то спросил вампир.

– Он был моим мастером. И только. Между нами никогда не существовало сильной приязни, – не стала скрывать правды я.

Принц промолчал, толкнув дверь. За нею оказалась комната. Очень светлая, просторная и совершенно белая, как будто бы все в ней создали изо льда. Через огромное окно во всю стену, занавешенное кружевным тюлем, внутрь лился свет. Старинный трельяж с зеркалом и кровать под тяжелым балдахином заставляла вспомнить о юности. О человеческой юности.

При естественном освещении вампирская бледность принца наконец-то стала заметной.

– Вам нравится, принцесса? – спросил Де Ла Фуэнте.

– Прекрасно, – искренне ответила я, любуясь обстановкой. – Так похоже на мою комнату в доме родителей, что… что плакать хочется. Вот только…

В носу свербело от отвратительного аромата. Лилии. Опять эти проклятые цветы. Стояли в хрустальной посверкивающей в лучах солнца вазе, примостившейся на прикроватной тумбочке. Мерзость какая! Я ненавидела их вдвойне из-за того, что Эмма обожала именно лилии.

– Только уберите букет! – взмолилась я, указав на ненавистные растения.

– Чем вам не угодили лилии? – с явственной растерянностью поинтересовался Де Ла Фуэнте.

Я плохо понимала, к чему эти вопросы о моих предпочтениях, но скрывать свое отношение к цветам не было никого смысла.

– У меня была на них аллергия, – пояснила я. – Глаза слезились, постоянно свербело в носу, чихала не переставая. После обращения, конечно, обо всем этом речи уже нет. Но отвращение осталось. По сей день голова от запаха болит.

Принц, кажется, был удивлен.

– И какие же цветы вам нравятся?

– Тюльпаны. Желтые. А еще ромашки.

Тюльпаны пахнут куда слабее. И стоят в воде долго, радуя глаз. А для меня, как вампира, засохшие или увядающие цветы всегда повод для невеселых раздумий.

– Интересный выбор, никогда бы не подумал, – как-то отстранено, будто бы мыслями он был не здесь, произнес принц Алехандро. – Да и никто бы не подумал.

Я любила белый в одежде, поэтому мне действительно часто преподносили цветы именно этого цвета, причем что-то хрупкое и утонченное. Каллы, лилии… орхидеи. Последние были особенно пахучи. Так как это были дары не от поклонников, а от деловых партнеров, то высказываться искреннее свое мнение по поводу полученных букетов мне казалось неуместным.

К тому же… К тому же лилии любила Эмма. А ее я считала самым, пожалуй, страшным чудовищем. Страшным и прекрасным. Не знаю, где ее нашел принц, но к будущей дочери его точно привело не проведение. Эмме де Ритер похоронные цветы удивительно шли. И из-за этой вампирши устроили в свое время слишком много похорон…

– Жить вы будете здесь. Я не буду говорить, кто стал моей гостьей. Незачем. Пусть вы как и прежде будете Констанс. Вы, де Ритер, неплохо умеете морочить головы, не можете ли вы, принцесса, принять другой облик?

Я насмешливо усмехнулась.

Стало быть, о таланте нашего клана мужчина уже был осведомлен. Хотелось бы знать, откуда…

– Конечно, могу. Принять чужое обличье для де Ритеров никогда не представляло сложности.

Я с видом заправского фокусника провела раскрытой ладонью перед лицом. Увидев результат, Де Ла Фуэнте пораженно выругался на незнакомом мне языке. Я подошла к зеркалу, чтобы оценить результат: стеклянная поверхность отражала девушку, которая чем-то напоминала принцессу Клио, но спутать ее с главой клана де Ритер никто бы не смог. Глаза не синие, а серые, и глубже посаженные, вместо тонкого прямого носа, чуть вздернутый, рот стал широким, кожа – золотистой, а волосы пшеничными. Про таких Валентин говорил «грубая работа», но с удовольствием пил у подобной внешности девушек кровь. Что хотела – то и получила. Облик простой и незапоминающийся.

– И никто не увидит вас сквозь морок? – дотошно уточнил мужчина, все еще изумленно глядя на меня преображенную.

– Понять, что это лишь чары, мог бы только иллюзор, превзошедший меня в мастерстве. Таких пока в природе не существует, – с толикой самодовольства ответила я. – В искусстве морока я превосходила даже покойную Эмму и была равна по силам принцу Леону. Возможно, это следствие Обряда, а возможно, просто природный талант. Не волнуйтесь, никто не поймет, кто я.

– Скажите, вы действительно не знали Диего Де Ла Фуэнте? – неожиданно спросил вампир.

Я недоуменно посмотрела на него. Это имя… Ах да, ведь принц вроде бы обвинял меня в том, что у меня была связь именно с каким-то Диего.