Тесные семейные узы (СИ)

Когда опасность миновала, принцесса Цю Лянь пожелала взглянуть на ту, которой принц Леон отдал свою власть. До этого я не удостаивалась встречи с ней ни единого раза. Владычица Ли не тратила время на младших детей, не выделявшихся на первый взгляд ничем особенным. Темные и мудрые ее глаза смотрели на меня долго, внимательно, будто бы она в тот момент в мельчайших деталях видела саму мою душу. И делала выводы. Какие, я не узнала тогда, и вряд ли вообще узнаю.

Клану властителей смерти де Ритеры задолжали много. И к ужасу моему, по сей день принцесса Цю Лянь не потребовала платы… Ни за спасение всего клана, ни за мое собственное спасение. Наверное, именно из-за этого у меня даже мысли не возникло, чтобы попросить ее покровительства… Не хотелось увеличивать и без того неизмеримый долг.

– Да уж, если бы не Ли, то сегодня бы мы ни с тобой, ни с сестрой твоей не разговаривали, – согласился со мной «шершень». – Кто бы подумал, что она тогда захочет показать зубы в защиту какой-то соплячки.

Для того, кто на моей памяти ни разу не появлялся в городе, Мацунага непристойно много знал о тех событиях, что тут разворачивались несколько лет назад. И оставалось только гадать, получены ли им эти сведения от принца Де Ла Фуэнте, или же вампир приезжал сюда прежде, не афишируя своего визита. Никому неизвестный высший вполне мог жить тут незамеченным сколь угодно долго, если бы спал ночью, а бодрствовал днем.

– Но, может быть, случаи с Ли – это просто ошибка? – неуверенно предположила Кристина.

– Ошибка, – с издевательской усмешкой согласился Оливер, разведя руками. – А так же ошибка с ди Альберто, Рихтер, Коннор и Ковальски. Не многовато ли ошибок для одного раза, мисс Кристина? Я бы скорее назвал это… планомерным ослаблением других кланов. Если и вовсе не началом уничтожения. И кажется, что даже принцесса Клио, которая, как и вы, предпочитает думать об окружающих лишь хорошее, готова со мной согласиться.

Тут я и правда ничего не могла возразить охотнику. Если нет возможности восстановить влияние своего клана, то почему бы не умалить влияние чужих? Вполне логично. И к такому решению проблем никто бы не имел претензий, ничего нового или нарушающего нашу мораль мои братья не совершили не совершали, если бы только в качестве орудия не были выбраны охотники.

– Так никто не ошибается, Кристина, – подтвердила я слова Блэка.

Да, охотник все верно сказал. Я наивна. Но все же не настолько, чтобы эта наивность обернулась откровенной глупостью.

Сестра смотрела на меня с неверием и грустью.

– Не могу ничего сказать, дорогая моя, – вздохнула она, отвернувшись, чтобы не видеть этого выражения на ее лице. – Я ведь и правда мало что замечаю. Прости.

«Шершень» тихо буркнул под что-то очевидно ругательное.

– Где ты будешь теперь, Клио? – неожиданно спросила Кристина. Будто бы ее сейчас больше всего заботило мое благополучие. Но ведь это неправда.

Де Ла Фуэнте напряженно замер. А вот Мацунага не постеснялся приложить палец к губам, не советуя откровенничать с родственницей.

– Я… Не могу сказать, – приняла решение я. «Шершень» считал верно: раз сестра ничего не знает, то лучше будет и далее оставлять ее в полном неведении. Так безопасней для всех. И для меня, и для принца Алехандро, который, так или иначе, но рискует, приютив у себя принцессу-изгнанницу, и для самой Кристины… Если братья готовы были убить меня, то не думаю, будто они пощадят в случае чего и другую свою сестру.

Мы попрощались. Привычно. Тепло. По-родственному. С объятиями и поцелуями. И мне почему-то казалось, что это последний раз для нас.

После этого я вновь накинула личину и ушла вместе со своими спутниками, которые зажали меня между собой, будто бы боясь, что я вцеплюсь в родственницу и откажусь ее отпускать даже под угрозой серебряной пули в лоб. Еще вчера все так могло бы и быть, но не после этой вот встречи и этой неуклюжей беседы. Странный разговор вышел. Сумбурный и какой-то… ненужный. Я напоследок обняла Тину, но как-то уверенно, будто не любимую сестру свою, а кого-то малознакомого.

– И что ты скажешь о мисс Кристине де Ритер? – задал вопрос Де Ла Фуэнте своему другу, когда мы уже уселись в свою колымагу.

Ответа я ждала куда больше принца. Безумно хотелось узнать, что же теперь, увидев ее своими глазами, «шершень» думает о моей родственнице.

– Будь повод – с удовольствием убил своими руками, – сухо ответил тот, передернув плечами.

Я вздрогнула.

– Но она же безобидней воробья, – отозвался Алехандро, в голосе которого явно слышалось непонимание. – Добрейшей души создание.

– Дело не в том, что она не делает зла, а в том, что не делает добра, – холодно и безапелляционно отрезал найхонец. – Она говорит, что любит сестру, но все же до последнего тянула с тем, чтобы помочь ей спастись. А ведь можно было просто не дожидаться нападения. Если это зовется любовью, то что зовется равнодушием?

Принц хмыкнул.

Я промолчала, глядя сквозь мутное стекло на улицу. На душе с каждым мгновением становилось все более скверно.

– Почему ты молчишь, Yuki-onna? – обернулся ко мне Мацунага.