Тесный путь. Рассказы для души

Прибегаю на плац, рота уже строится. Из репродуктора голос Молотова о нападении Германии на нашу Родину. Перед строем — командир полка. Приказ был краток: «Задержать врага! Наносить врагу как можно больше урона, не щадя своей жизни!» Лица ребят суровы. Мы должны заслонить собой наших жён, детишек, родителей. Кто, если не мы?

Впереди колонны выступила мотобатарея, танки. Ехали километров сорок.

Заняли огневую позицию по обеим сторонам дороги. Слева пятая рота, за ней танки, мотобатарея. Справа наша, четвёртая рота, и рота пулемётчиков. Окопались для стрельбы с колена, продолжаем углублять окопы. Грунт мягкий —пашня. По цепи передают: «Без приказа не стрелять! Приказ —три красных ракеты!» А стрелять-то и не в кого: немцев нет. Впереди в километре лес и дальше на горизонте лес, а на пути, метрах в 350, деревушка. Домов двадцать пять—тридцать.

Вдруг вылетает из-за леса фашистский самолёт «Рама», пускает по обеим сторонам дороги чёрные струи дыма. Кто-то крикнул: «Газы!» А командир: «Отставить газы! Сохранять спокойствие! Это всего лишь опознавательный знак для фашистской артиллерии — куда стрелять!». Мне, несмотря на такой невесёлый момент, стало чуток смешно. «Успокоил» командир: это не газы, а «всего лишь» по нам артиллерия фашистская стрелять будет. Пустяки, дело-то житейское. Смотрю, ребята тоже немного расслабились, кое-кто улыбнулся даже.

И вот на горизонте стало видно пять фашистских бронетранспортёров, а за ними пехота. Страха я не чувствовал, в памяти всплывали милые лица Г алинки, детишек, родителей. Казалось, чувствовал на плече слёзы жены политрука, как несу её, беременную, с её уже заметным животиком, бережно в машину, а она ищет моей мужской защиты. Чувствовал гнев и желание драться. Посмотрел вокруг: у ребят на лицах было такое же настроение.

Колонна уже подошла на такое расстояние, что по Уставу огонь по противнику можно вести без приказа. Но по цепочке передают: «Без команды не стрелять!» Это потому что колонна вошла в деревню, а там могли остаться мирные жители. Голова колонны вошла в деревню, начался пожар, загорелось несколько домов... Слышны стали душераздирающие женские крики... Товарищ прошептал: «Вот гады, с бабами воюют!»

Колонна вышла из деревни. Триста метров, двести пятьдесят, двести... Руки дрожат, но не от страха, а от напряжения. И наконец три красные ракеты! По колонне фашистов ударили враз наши танки, пушки, застрочили «максимы», «Дегтярёвы», и все стрелки пустили в дело боевую подругу — винтовку. Вели прицельный огонь.

Бой был горячий. Колонна фашистов раздвоилась, одни пошли направо, другие налево, обходя нас с обеих сторон. Вступила в бой немецкая артиллерия, после поддержки её самолётами «Рама» мы попали под ураганный артиллерийский обстрел. Вышли у нас и патроны. Погиб на наших глазах командир полка. Наконец приказ: «Подобрать убитых и раненых, отойти назад, к машинам!»

Отход обеспечивали наши танки. Мы под огнём очень быстро, в братской могиле, похоронили убитых, а раненых погрузили в машины. Отступать не хотели. Могу сказать от лица всех наших ребят, что готовы были бить врага голыми руками, такой гнев мы испытывали за их вероломное нападение. Ведь мы их не трогали, зачем они пришли на нашу землю?! Но приказ есть приказ, мы понимали, что нужны боеприпасы: с голыми руками против бронетранспортёров много не навоюешь.

Проехав километров двадцать на запад, снова заняли оборону. Раненых увезли в тыл. Получили боезапас и окопались. И снова колонна врагов. Всё повторилось. Трусов среди нас не оказалось: каждый пятый пал в этих схватках, многие были ранены. Глубокой ночью с болью мы оставили нашу позицию. Лавина фашистской армии хотела пройти по нашей земле победоносно и легко. Но лёгкости у них не получилось: мы стояли насмерть.

Оказалось, что вокруг почти все —верующие. Правильно говорят: в окопах атеистов не было. В бой обычно шли с криками: «Ура!», в атаку поднимались по призыву: «За мной, товарищи!». Никто не кричал «Коммунисты, вперёд!», как потом иногда писали, потому что это было бы очень странным: а беспартийным— лежать, что ли?

Пришлось нашему подразделению выполнять очень много задач: немецкие самолёты выбрасывали диверсантов. Начались взрывы, поджоги объектов. Лазутчиков нужно было обезвредить. Участвовали в военных действиях. Приходилось вести разведку, иногда боем. Действовали гранатами РГД-34, не была дурой пуля, помогал и штык-молодец.

Как-то, поздно ночью, прибежал к нам подросток лет четырнадцати и рассказал, что недалеко от железнодорожного полотна прячутся незнакомые мужчины с ящиками. Оказалось, это немецкие диверсанты, планировавшие взорвать мост. Мы их взяли. Парнишке подарили продукты, налили сгущённого молока во фляжку. Он был очень рад, что помог нам и предложил остаться с нами воевать. Мы, конечно, по-доброму посмеялись и от пополнения отказались.