Тессеракт

— Это мы еще поглядим! Еще как захочешь, когда мальчики начнут за тобой бегать! Вот что я тебе скажу, ангел мой: они все равно будут бегать за тобой, даже и без цветка. Ты сама будешь как цветок!

— Цветок…

— Да, — подхватила Корасон. — Цветок. И ты будешь разбивать сердца.

— А я? — вмешался Рафаэль, не в силах больше сдерживаться. — Лола, а я буду разбивать сердца?

Роза закрыла глаза. Это была единственная возможность не видеть выражения лица Корасон.

Слабая улыбка, вполне соответствующая подлинному отношению к мальчику, слегка искривила вдруг застывшее лицо Корасон, похожее на маску смерти. Клевок губами в щеку Рафаэля, жалостливый взгляд на его обнаженное тельце.

— Конечно же, ты будешь разбивать сердца, дорогой. Много сердец. Ты будешь плейбоем.

— Я буду плейбоем, а Лита станет разбивать сердца.

— Да.

— И мы оба будем богатыми.

— Надеюсь.

— Здорово! Мы оба будем богатыми, и у нас будут громадные дома. А я буду плейбоем-баскетболистом.

Корасон кашлянула.

— Зачем тебе баскетбол, дорогой?

— Да, я буду играть в баскетбол. Точно! Я уже об этом думал. У меня получится.

— Ну-ну. Это очень неплохая мысль, но, дорогой, может, лучше стать, например, юристом? Ведь баскетболист должен быть…

— Ну все! — прервала ее Роза, резко открыв глаза. — Пора в постель. — Избегая встречаться взглядом с Корасон, Роза захлопала в ладоши, чтобы предупредить неизбежный протест. — Папа сегодня поздно вернется с работы, так что вы его не дождетесь. Спать — и никаких возражений.

Но возражений и не было. Брат с сестрой поцеловали бабушку и вышли из комнаты. Послушные дети.

3

Скоро им уже станет мала эта небольшая спальня, а там, глядишь, понадобятся и отдельные спальни. В этом-то и была загвоздка, потому что в доме имелось всего три спальни: две смежные и одна в дальнем конце.

Спальня Корасон, самая большая, находилась как раз в дальнем конце дома. Когда они только переехали, она попросила выделить ей комнату поменьше, но, несмотря на возражения мужа, Роза настояла, чтобы мать осталась в большой. В глубине души Роза считала, что к тому времени, когда детям потребуются отдельные комнаты, матери уже не будет на свете. Но в последнее время, особенно когда начались неприятности с Рафаэлем, сомнения стали посещать ее все чаще.

— Открой, — сказала Лита.

— Закрой, — возразил Рафаэль.

— Открой!

— Закрой!

Роза нахмурилась.

— Окно нельзя одновременно закрыть и открыть. Рафаэль, почему ты не хочешь спать с открытым окном? Если я его закрою, вы сваритесь вкрутую, как яйца.

— Не надо открывать. В москитной сетке дырка. Комары туда залетают и кусают меня.

— Но ведь твоя сестра не жалуется?

— Конечно! Ее комары не кусают.

— Какие умные комары, они знают, что ты у меня такой сладенький…

— Нет, они кусают меня потому, что я сплю рядом с окном, и еще потому, что я не пью пива.

— Пива? — взвилась Лита и села в кровати.

— Дорогая, ложись обратно.

— Если бы я пил пиво, — раздраженно продолжил Рафаэль и тоже сел в кровати, — они бы и ко мне не приставали.

— Я не пью пиво!

— Еще как пьешь! Ты таскаешь его из холодильника.

— А вот и нет!

— Тогда почему комары к тебе не лезут? Все знают: если пьешь пиво, то тебя не кусают…

— Они кусают тебя, — прервала его Лита, — из-за запаха, потому что ты писаешь в кровать.

— Я? — Рафаэль всплеснул руками. — Ты врешь. Я уже давно не писаю в кровать.

— Ты описался на прошлой неделе.

— Что?!

— Ты каждую ночь писаешься.

— Откуда ты знаешь? Ты от пива такая пьяная, что ничего не помнишь.

— Я не пью пиво!

— Ну хватит! — рассердилась Роза. — Лита не пьет пива, а Раффи больше не писает в кровать. А теперь ложитесь и покажите мне, где эта дырка.

Рафаэль протянул руку.

— Вон там, наверху.

— Здесь?

— Выше.

— Теперь вижу… Как же она здесь появилась? — Роза поежилась. — Да нет, я об этом и знать не хочу.

— Это все Раффи.

— Это Лита, ножом. Лита выкатила глаза:

— Ножом?

— Ну да, когда ты по ночам шатаешься по дому.

— Я же сказала, что знать ничего не желаю!

Ладно, давайте закроем дырку куском газеты. Тогда вы сможете спать с открытым окном.

— Давай, — сказал Рафаэль. — Ты хорошо придумала, но газету сдует ветром.

— Знаешь, дорогой, — Роза потерла вспотевшую шею, — сегодня ночью ее вряд ли сдует. Уже несколько дней ни ветерка.

4

Роза тихонько спустилась по лестнице. Уже в коридоре она с удовлетворением кивнула, заслышав в гостиной звук телевизора, и быстро прошла мимо открытой двери, глядя прямо перед собой, потом двинулась дальше по коридору, перекрестилась на слегка потертого Христа с висевшей на стене репродукции «Тайной вечери» и очутилась на кухне. Она собиралась почитать Manila Times, выпить чашечку кофе и съесть мороженого с ароматом магнолии.

Корасон стояла возле мойки и с деловитым видом переставляла чистые тарелки, которые Роза вымыла полчаса назад.

— Дорогуша, — пропела Корасон, — я постоянно говорила тебе, когда ты еще была как сейчас Лита, что тарелки нужно ставить по размерам, иначе они побьются.

— Он не желает быть этим чертовым юристом! Он хочет стать баскетболистом!

Корасон сделала вид, что не заметила грубости.