Тессеракт

— Хорошо… а что ты можешь рассказать о своей матери?

— При чем здесь моя мать?

— Ну… ты с ней поддерживаешь какую-нибудь связь?

— Нет. Она живет где-то в Батангасе. Это все, что я знаю.

— А другие родственники? Братья, сестры…

— Когда я уехал, никаких братьев не было. Кажется, есть две сестры, но я не уверен. Две или три.

— А дяди, тети, бабушки и дедушки?..

— Может быть, только при чем тут это? Я сам по себе.

— Сам по себе. — Да.

— Интересная мысль.

— Но так оно и есть.

Так оно и есть, Сенте.

Солнечный свет проходит сто сорок девять миллионов километров со скоростью триста тысяч километров в секунду. Когда поздно вечером он достигает бульвара Рохас, небо окрашивается в темно-оранжевый цвет, но днем небо голубое, потому что свет по-другому рассеивает молекулы воздуха.

Свет никогда нельзя увидеть в состоянии покоя, как бы быстро вы ни двигались, даже если будете бежать все быстрее и быстрее, мчась сквозь Солнечную систему, пока не достигнете скорости двести девяносто девять тысяч километров в секунду. Взгляните тогда на свет. Вы увидите, что он по-прежнему убегает от вас с такой же непостижимой скоростью. Тем временем работа вашего мозга замедлится, а наблюдатель, движущийся с несколько меньшей скоростью, увидит вас совершенно неподвижным и размазанным в пространстве.

Вернувшись не Землю, взгляните на часы. Они будут показывать не такое время, как у ваших друзей, родственников и любого другого человека.

А может быть, и не надо возвращаться. Продолжайте движение, и примерно через четыре с половиной года вы достигнете Проксимы Центавра — ближайшей звезды по отношению к Солнечной системе.

4

Альфредо очутился у себя в кабинете. Именно очутился, потому что совсем не собирался туда заходить, садиться и включать компьютер. Если бы его спросили, он бы ответил, что продолжал сидеть на диване, глядя в одну точку, а в голове у него все звучал вкрадчивый голос с автоответчика. Перемещение стало реальностью, когда экран компьютера переключился в режим ожидания и на нем появилось изображение гипнотических цветных полосок Мёбиуса — слишком яркое, чтобы его проигнорировать или принять за галлюцинацию.

Кабинет был главным местом в квартире, потому что Альфредо проводил в нем много времени, и освещение соответствовало его назначению. Настольная лампа заливала его мягким светом, разгоняя прячущиеся по углам тени. Через открытую дверь падал успокаивающий яркий свет из гостиной. Шторы были отдернуты, поэтому луна, звезды и ярко освещенные городские окна тоже находились под рукой.

Во всем здесь чувствовалась система, хотя посторонний человек не увидел бы ничего, кроме академического хаоса. Заваленный книгами и бумагами пол, обклеенные записками стены. Повсюду были разбросаны толстенные папки, из которых вываливалось содержимое.

В отличие от беспорядка, царившего на полу и стенах, рабочий стол Альфредо мог служить примером аккуратности. На нем находилось всего четыре предмета, не считая компьютера и лампы. Во-первых, ручка для правки распечаток. Во-вторых, лоток для неотредактированных распечаток. Еще один лоток для правленых распечаток. И, наконец, фотография в рамке, сделанная лет десять тому назад, в день, когда его жене исполнилось девятнадцать, за полтора месяца до их свадьбы. Жена была в голубой футболке с эмблемой собачьей выставки на груди, с сигаретой во рту. Выражение ее лица сильно напоминало пародию на знойную американскую кинозвезду.

Еще одна важная часть обстановки: дорогая стереосистема, окруженная полками с надписанными и расположенными в хронологическом порядке кассетами. Она никогда не выключалась, поэтому красные и зеленые огоньки на панели светились днем и ночью.

Альфредо взглянул на полку с кассетами. В магнитофон была вставлена та, которую он прослушивал сегодня утром, одна из самых ранних.

— Я прятался с ружьем на дереве и ждал, когда появится враг, чтобы его застрелить. Выпустил бы всю обойму прямо ему в башку. И вдруг вижу, что он захватил Джозу.

— Джоза… Это та симпатичная девушка, которая работает в бассейне «Парадиз»?

— Точно.

— Она тебе нравится?