test

…Эвелина Кораблинская уже начинала волноваться: муж задерживался на работе на целых двадцать минут и не звонил. Сама Эвелина никогда ему не звонила: боялась вклиниться во время экстренного совещания или отвлечь от срочной работы. У Кораблинского часто такое случалось: вдруг где-то кого-то прикончили, и он оставался на работе на всю ночь, а то и на весь следующий день. Только раньше он всегда звонил и предупреждал жену о том, что задерживается, а тут – от него ни слуху, ни духу…

Вдруг в подъезде раздались шаги. Эвелина Кораблинская отложила в сторонку ложку, которой помешивала суп, и пошла в прихожую, прислушиваясь на ходу. Нет, это не муж: шаги какие-то чужие, тяжёлые и частые, словно там, за дверью, топчется человек пять. Эвелина Кораблинская почувствовала страх: когда Эдуард якобы взорвался в машине – двое его коллег точно так же топтались, собираясь с силами, чтобы сообщить ей о его гибели.

ДЗЗЫННЬ! – запел звонок, и Эвелина Кораблинская начала погружаться в панику: да, точно, с её мужем случилась беда, только теперь уже – по-настоящему, и он действительно, больше не вернётся…

- Кто там? – перепуганным полушёпотом пролепетала она, прильнув к дверному глазку.

Эвелина Кораблинская ожидала увидеть людей в милицейской форме, возможно, даже знакомых ей, с грустными лицами, скорбно опущенными плечами…

Но нет – в подъезде не оказалось ни души. Яркая лампочка освещала лишь аккуратные чистые бело-зелёные стены и железную дверь соседней квартиры. Шаги затихли, и вокруг испуганной Эвелины Кораблинской воцарилась гробовая тишина.

- Кто там? – ещё более робко повторила Эвелина Кораблинская сквозь собравшийся в горле душный комок, вцепившись похолодевшими пальцами в кожаную обивку внутренней двери.

- Откройте! – отчётливо произнёс чей-то громкий и резкий голос, показавшийся неприятным в страшной тишине.

Эвелина Кораблинская отпрянула, было, от двери, но спустя минуту подошла опять. Некто произнёс лишь одно слово, однако, слабенькое подсознание Эвелины Кораблинской восприняло это слово, как неоспоримое руководство к действию. Эвелина Кораблинская была как зачарованная, её руки принялись отпирать замки. Отперев последний замок, Эвелина Кораблинская попятилась вглубь прихожей, а дверь медленно отворилась, и из подъезда возникли два незнакомых человека. Один – пожилой, совершенно седой и не очень высокий, одет в серый костюм. Второй же оказался повыше ростом и молодой, но какой-то странный, можно сказать даже – жуткий: мертвенно-бледное лицо, с пугающе заострившимися чертами, неестественные для человека скованные движения… Может быть, он чем-то болен, или как?.. Вдвинувшись в прихожую, этот пугающий тип пропустил вперёд пожилого товарища и закрыл дверь. Нет, он даже и не дотронулся до двери – дверь захлопнулась сама собой, лишь его длинная рука, затянутая в чёрную кожаную перчатку, шевельнула пальцами.

- В-вы кто? – заплетающимся языком простонала Эвелина Кораблинская, чувствуя, как подкашиваются её ноги.

- Это не важно, – ответил бледный субъект, поправив чёрные непрозрачные очки. – Присядьте.

Эвелина Кораблинская, словно бы потеряла сознание. Она ничего не видела и не слышала, и «присела» прямо на пол…

Майор Эдуард Кораблинский задержался на работе по простой и банальной причине: очередной банкет в честь его фантастического возвращения. Нет, Кораблинский не был пьян, потому что он принципиально не пил. Он не позвонил жене лишь из-за того, что на его мобильном счету предательски закончились деньги, и теперь галопом спешил домой, чтобы она за него не волновалась. Кораблинский никогда не звонил и не стучал в собственную дверь: он всегда открывал её своим ключом. Вот и сейчас – открыл своим ключом, зашёл в прихожую и замер. Обычно, стоило ему показаться на пороге – жена выходила его встречать и с радостным смехом выбегала из комнаты дочка. Но в этот вечер в квартире установилась странная тишина, будто бы никого не было дома. Кораблинский не знал, что и думать: за всё то время, пока у него была семья, такое случилось впервые. Майор тихонько прошёл на кухню и обомлел. Жена сидела на полу с выражением бездушной тупости на лице, а вокруг обеденного стола расположились двое: Никанор Семёнов и Генрих Артерран, который должен был быть вообще, мёртв!

- Что вам нужно? – выдохнул майор Кораблинский и попятился назад.

- Ничего особенного, – дружелюбно произнёс Никанор Семёнов – Мы уезжаем, и я надеюсь, что мы с вами останемся друзьями.

- Ведь вы никому не скажете о нас! – добавил Генрих Артерран, растянув дружескую улыбку.

- Я… а-а-а… – промямлил Кораблинский, не зная, что вообще следует отвечать этим двум чудовищам. Пообщавшись с Недобежкиным из Калининского РОВД, Кораблинский проникся суеверным страхом и уверился в том, что эти двое – именно, чудовища.

- Вы согласны, – Генрих Артерран не спросил, он констатировал и неоспоримо согласился за Кораблинского.

- А-а-а-а… – пискнул Кораблинский, всё отходя назад. В конце концов, он натолкнулся на жену, и та мягко легла на бок, как мешок муки, который нечаянно толкнули.