Тест на измену (СИ)

Тема детей — болезненная для меня. Всего у меня было два выкидыша. Второй через полтора года после первого. Каждый из них мы с Ромой переживали очень тяжело. Это были самые тяжелые времена нашей семейной жизни. После второго выкидыша я сказала Роме, что больше не хочу детей. Никогда.

Сначала муж согласился со мной. А где-то год назад начал заикаться о ребёнке. Мол, может, еще попробуем? А я даже слышать не хочу.

— Сегодня ты чайлдфри, а завтра ты в декрет, и мне надо кого-то искать на твоё место, — безэмоционально продолжает.

— Послушай, если ты хочешь меня уволить, то просто так и скажи, а не ищи какие-то надуманные предлоги! — рявкаю от злости и перехожу с ним на «ты». — Давай откровенно, Паш. Да, я поступила тогда с тобой, как последняя сволочь. Я это не отрицаю и не собираюсь никак себя оправдывать. Я очень плохо с тобой поступила. Я перед тобой виновата. Хочешь мне за это отомстить? Окей, я прямо сейчас напишу заявление по собственному.

Выпаливаю гневную тираду и перевожу дыхание. Паша сначала слушал, опешив, а сейчас откинулся на спинку мягкого кресла и глядит на меня снисходительно, как на дурочку.

— Я правда не хотел поднимать тему нашего прошлого, Арина, — усмехается. — Но раз ты сама начала, то скажу. Никаких обид на тебя у меня нет. Наоборот, я безмерно благодарен за то, что ты избавила меня от удавки под названием «жена». Не знаю, чем я думал, когда решил жениться в двадцать два года. Наверное, спутал спермотоксикоз с любовью.

Возникает пауза, в течение которой Паша продолжает глядеть на меня со снисходительной улыбкой, а я пытаюсь осмыслить его слова. Они прилетели мне обухом по голове и припечатали к асфальту.

— Ну что же, — одариваю его такой же улыбочкой. — Я рада, что смогла сделать тебя счастливым. Если не в качестве жены, то в качестве бывшей девушки. Можно я пойду писать заявление?

Не имею ни малейшего желания оставаться в его обществе еще хоть одну секунду.

— Я разве сказал, что увольняю тебя?

— Я догадалась.

— Я не увольняю тебя, я лишь озвучиваю риски, которые вижу.

— Чтобы риски не реализовались, я должна уволиться.

— Не должна. Я просто хочу понимать, могу ли рассчитывать на долгосрочную работу с тобой или мне начинать подыскивать тебе замену. Вот и все.

Набираю в грудь побольше воздуха и медленно выдыхаю.

— Вы можете рассчитывать на долгосрочную работу со мной, Павел Александрович. Мы с моим супругом не планируем рожать детей. Ни сейчас, ни через год, ни через десять лет. Обращаю ваше внимание, Павел Александрович, на тот факт, что я замужем уже семь лет. Если бы мы с моим супругом хотели ребенка, то он у нас бы уже был, — последняя фраза, конечно же, ложь.

Снова возникает пауза. Паша неотрывно глядит на меня. Уже без мерзкой улыбочки, а серьезно. У меня ощущение, что он хочет забраться ко мне в голову и прочитать мысли.

— Ты не ответила, почему ушла в академ, — вдруг меняет тему.

— Ответила: по состоянию здоровья.

— Можно конкретнее? — допытывается.

— Спрашиваете, чтобы понимать, искать ли мне замену, на случай если я неизлечимо больна и умру?

Это все, что его беспокоит? Почему у меня нет детей и почему я ушла в академ отпуск на год?

— Не так цинично, но хотелось бы знать, если ты действительно чем-то серьезно болеешь. Академ отпуск просто так не берут. Тем более я помню, что ты тогда никакой академ не планировала. Так что же произошло?

— Ничего из того, что сейчас бы мешало мне работать.

Выдерживаю его взгляд и даю понять, что не отвечу на вопрос. Паша возвращается к моему личному делу. Молча его листает, задерживается на каких-то страницах, но вопросов больше не задаёт. Там, кстати, и информация про Рому есть. При трудоустройстве нужно было рассказать про всех ближайших родственников: где учились, чем занимаются и так далее.

Я же, пользуясь случаем, рассматриваю Павла с нескрываемым любопытством. В голове крутятся его слова: «Я безмерно тебе благодарен за то, что избавила меня от удавки под названием «жена». Не знаю, чем я думал, когда решил жениться в двадцать два года. Наверное, спутал спермотоксикоз с любовью».

Почему-то сказанное Пашей задевает меня за живое. Мне неприятно. Даже немного больно. То есть, я была бы для него удавкой?

А что если и Рома считает меня удавкой? Поэтому полез на сайт знакомств. И означает ли это, что со временем Паша тоже захотел бы мне изменить? Про спермотоксикоз вообще не поняла. Паша мне такие свидания устраивал, такие признания шептал, так ко всем ревновал — и это была не любовь? А когда я сообщила ему о том, что полюбила другого? У него такая боль в глазах была, как будто я в прямом смысле вонзила ему кинжал в сердце. Это тоже был спермотоксикоз?

— Ладно, мне все про тебя ясно, — закрывает мое личное дело и отбрасывает в сторону. — Давай так. Испытательный срок два месяца. Если за это время ты обеспечишь компании регулярное появление в ведущих деловых СМИ страны, то останешься на своей должности. Если нет, то будем прощаться.

Холоден. Чёрств. Бессердечен.

— Я вас поняла, Павел Александрович, — отвечаю и встаю со стула.