Тест Роршаха. Герман Роршах, его тест и сила видения

Вокруг него била ключом современная жизнь: шла Первая мировая война в Европе, а в России вершилась революция. В голове Роршаха роились весьма современные идеи. Тем временем в одной только Швейцарии Альберт Эйнштейн, пока жил там, изобрел современную физику, а Владимир Ленин, работавший с профсоюзными деятелями на швейцарских часовых заводах, вывел формулу современного коммунизма. Ближайшими соседями Ленина в Цюрихе были художники-дадаисты, и они придумали современное искусство. Ле Корбюзье изобрел современную архитектуру, а Рудольф фон Лабан — современный танец. Райнер Мария Рильке закончил писать свои «Дуинские элегии», Рудольф Штайнер создал Вальдорфские школы, а художник Иоганнес Иттен изобрел сезонную теорию цветотипов («Весна вы или зима?»). В области психиатрии тем временем Карл Юнг и его коллеги создали современный психологический тест. Разработки Юнга и Зигмунда Фрейда в области бессознательного сражались друг с другом за пальму первенства, как среди богатой клиентуры, страдающей неврозами, так и в переполненных больницах по всей Швейцарии.

Эти маленькие революции в различных областях тесно переплелись в жизни и карьере Германа Роршаха, но, хоть и существуют тысячи задокументированных исследований созданного им теста, полномасштабная биография самого Роршаха до сих пор не была написана. Историк психиатрии Генри Элленбергер опубликовал в 1954 году биографическую статью о Роршахе, которая лишь в общих чертах давала представление о важных этапах его жизни, но стала тем не менее основой для почти всех последующих исследований биографии психиатра. Его называли гением-первопроходцем и выскочкой-дилетантом, одержимым манией величия провидцем и ответственным ученым, наделяли множеством эпитетов, находящихся между различными крайностями. Спекуляции вокруг жизни Роршаха не прекращались десятилетиями. Люди видели в его биографии то, что они хотели видеть. Истинная история заслуживает того, чтобы быть рассказанной. Не в последнюю очередь потому, что она помогает понять, как, несмотря на все окружающие его сомнения, тест остается актуальным по сей день. Большую часть этих сомнений Роршах предвидел заранее. Эта двойная история — самого доктора и его чернильных пятен — начинается в Швейцарии, но охватывает весь мир и проникает в самую суть того, что происходит внутри нас, когда мы смотрим и видим…

Глава первая Всё начинает двигаться и жить

Декабрьским утром 1910 года двадцатишестилетний Герман Роршах проснулся очень рано. Он побродил по холодной комнате и отдернул занавеску спальни, впуская внутрь бледный белый свет, предшествующий позднему северному рассвету, — недостаточный, чтобы разбудить его спящую жену, но способный выхватить из темноты ее лицо и струящиеся из-под стеганого ватного одеяла волосы. Ночью, как и предполагал Роршах, прошел снег. Боденское озеро уже несколько недель было серым. Голубизна воды осталась в прошлом, но мир был прекрасен и таким: ни одной живой души на берегу или на тропе, ведущей к их аккуратным двухкомнатным апартаментам. Картинка была не только лишена человеческого присутствия — из нее будто кто-то высосал все цвета, превратив в дешевую открытку с изображением черно-белого ландшафта.

Роршах закурил первую утреннюю сигарету, сварил кофе, оделся и тихо ушел, пока Ольга еще спала. Эта неделя в клинике выдалась тяжелее обычного, ведь приближалось Рождество. Всего три доктора присматривали за четырьмя сотнями пациентов, так что он и его коллеги несли ответственность за все: планерки, обходы пациентов два раза в день, организация специальных мероприятий. Все же Роршах позволил себе не думать о предстоящих заботах и насладиться утренним одиночеством, неспешно бредя по территории больницы. В кармане пальто лежала записная книжка, которую он всегда носил с собой. Было холодно, но этот холод не шел ни в какое сравнение с тем, что свирепствовал в Рождество, которое они с Ольгой провели в Москве четыре года назад.

В этом году Роршах ждал праздника с особенным нетерпением. Они с Ольгой наконец-то воссоединились и должны были впервые нарядить елку, будучи мужем и женой. В клинике празднование было намечено на двадцать третье число, а двадцать четвертого врачи собирались пронести украшенную свечами рождественскую елку от одного больничного здания к другому, для пациентов, неспособных присоединиться к общей церемонии. Двадцать пятого же у Роршахов был свободный день, чтобы отправиться в дом детства Германа и навестить его мачеху.