Тест Роршаха. Герман Роршах, его тест и сила видения

В большинстве университетов авторитетные профессора психиатрии были исследователями мозга, имевшими маленькие клиники и небольшой набор практических примеров, на основе которых они могли учить студентов. Но любой профессор психиатрии в Цюрихе, как пишет историк Джон Керр, был в ответе более чем за сотню пациентов, большей частью неизлечимых. И эти пациенты были местными, они говорили на нижнегерманском наречии или же цюрихском диалекте немецкого, – профессор мог в буквальном смысле не понимать их слов. Неудивительно, что ряд директоров клиники очень быстро покинули эту должность по собственному желанию, и, в то время как университетская профессура набирала влияние и стать, район Бургхёльцли был более знаменит в окрестностях благодаря публичному дому, стоявшему на отшибе, а вовсе не больнице. Были изменения к лучшему под руководством директора Августа Фореля, но и он вскоре уволился. В 1898 году Форель передал бразды правления клиникой Эйгену Блейлеру (годы жизни которого – 1857–1939 – практически полностью совпадали с жизнью Зигмунда Фрейда).

Блейлер происходил из Золликона, соседствующей с Бургхёльцли фермерской деревни в окрестностях Цюриха. Его отец и дед были участниками борьбы 1830-х, целью которой были равноправие для крестьян и основание Цюрихского университета. Блейлер был вторым в своей деревне человеком, закончившим университет, и первым из ее уроженцев, кто стал учиться на врача. На протяжении всей жизни он никогда не забывал о своих деревенских корнях, как и о классовой борьбе и политической сплоченности, которые сделали возможной его карьеру. Самое главное – он говорил на местном языке, а значит, мог понять, что говорят его пациенты.

Господствующее мнение гласило, что люди, находившиеся под опекой Блейлера, безнадежны. Вот что говорил об этом Эмиль Крепелин, психиатр, давший тому, что мы сегодня именуем шизофренией, название «раннее слабоумие» (dementia praecox): «Мы знаем теперь, что судьба наших пациентов обусловлена главным образом тем, как развивается болезнь. Нам редко удается изменить ее течение. Мы должны открыто признать, что подавляющее большинство пациентов, что свалены в кучу в наших заведениях, потеряны навсегда». И даже более жестко: «Огромная масса не вылеченных пациентов, скопившихся в наших клиниках для душевнобольных, принадлежит раннему слабоумию, клиническая картина которого описана выше как рано или поздно наступающий коллапс личности». По словам врача, они «принадлежали» болезни. Фрейд также говорил, что эти пациенты не поддаются исцелению. Блейлер, однако, работая «на передовой», смог выяснить иное. Как оказалось, граница между душевным нездоровьем и здоровьем вовсе не настолько непреодолима, как считали его университетские коллеги. А отношение к пациентам как к «огромной массе, сваленной в кучу», было на самом деле частью проблемы.