Тесты для настоящих мужчин. Сборник

— Замечательно! — говорил он. — Просто великолепно!

Я так и не поняла, он говорил это о выздоравливающих легких или о моей груди. Перед самой выпиской он дежурил по отделению и зашел ко мне. Мою соседку выписали накануне, и я лежала одна в палате. Он приложил свое ухо к моей груди, а я прижала его голову и не отпускала.

— Отпусти, — попросил он. — Я не каменный.

— Я тоже, — ответила я, хотя это было неправдой. Никакой особой страсти я к нему не испытывала. Тогда я впервые поняла, что женщины отдаются не только из-за страсти и жалости, но из благодарности тоже.

По прерывистому дыханию Пирата я понимала, что он чувствует, и боялась, что у него ничего не получится и, может быть, из-за стыда он встанет и уйдет, а я не хотела, чтобы он уходил.

Но все получилось. Я вдруг потеряла ощущение своей громоздкости. Мне казалось, что у меня нет груди, ног, бедер, я впервые показалась себе маленькой рядом с огромным Пиратом.

Я уснула мгновенно. Как учили мои более опытные подруги, если вот так, мгновенно, отрубаешься, считай, что забеременела. Но я давно поставила себе спираль и могла ни о чем не беспокоиться.

Проснулась я от телефонного звонка. В окно ярко светило солнце. Я прошла к телефону, обернулась, увидела, что Пират смотрит на меня, и поняла, что голая. Когда у женщины свободны обе руки, она инстинктивно прикрывает груди и низ живота, но у меня в одной руке была телефонная трубка, другой я немногое бы прикрыла, поэтому я повернулась к Пирату спиною и сказала привычное:

— Алло!

— Позови защитника!

— Это вас.

Я подумала, что надо бы отвернуться, но Пират набросил на себя простыню привычно легко, значит, прием вставания без одежды у него отработан давно и в совершенстве. Пират выслушал, что ему сообщили, и сказал:

— Никуда я не поеду. Приезжайте сюда, как договорились вчера. Ах, вы уже здесь? Ладно, я сделаю для вас исключение. Нет, заходить не надо, я выйду сам… минут через сорок.

И мне стало сразу тоскливо, как при холодном дожде, хотелось лечь, укрыться и переждать. Я вчера почти избавилась от тревоги, стараясь не думать, что будет утром, может быть, они испугаются, забудут, и я их никогда не увижу. Но они не испугались, и через сорок минут придется решать. Если бы не Пират, я бы им уступила наверняка. Кто-то может зарабатывать, у кого-то этого дара нет. У меня, значит, нет.

Пират принял душ, неторопливо съел яйцо всмятку, мы выпили кофе, выкурили по сигарете. Перед выходом он достал из кобуры наган, откинул барабан, вынул отстрелянную гильзу, вставил новый патрон. Я достала из кастрюли свой вестенташенпистоле.

В таких ситуациях оружие должно быть подготовлено к бою, — Пират взял мой маузер, взвел затвор, дослав патрон в ствол.

Мы вышли из подъезда. Невдалеке стояли два джипа. Кроме молодого человека в очках и двух вчерашних качков появился еще невысокий крепкий мужчина лет сорока в белой трикотажной рубашке, из коротких рукавов которой выпирали мощные руки. Пират осмотрел его и поманил пальцем. И, как ни странно, мужчина послушался и направился в нашу сторону.

ОН

Выражаясь литературными стереотипами, моя жизнь приобрела смысл. Теперь каждое утро я ждал, когда она войдет в кабинет, сядет, не очень заботясь о том, насколько сдвинуты ее ноги, улыбнется, достанет блокнот, диктофон и шариковую ручку. Она не успевает завтракать, и я к ее приходу прошу Марию поставить варить сосиски. Она любит баварские с кетчупом, и я покупаю баварские, и они мне тоже начинают нравиться. Я люблю смотреть, как она ест, облизывая пальцы, как она наклоняет голову, когда слушает. Однажды она уснула в кабинете, я смотрел на нее, но видел Татьяну: они и спали похоже, так, свесив головы, спят лошади и крупные женщины. В моей жизни было не так уж и много женщин, чуть больше ста, — я однажды подсчитал, правда забыв больше десятка, потом, перебирая год за годом, я их вспомнил. Всех женщин я разделял по особенностям их фигур на несколько категорий, две из которых мне нравились особенно: я любил таких крупных, как моя Татьяна и она. С ними я был почти на равных, они с трудом разгорались, зато долго не остывали. Но очень мне нравились и маленькие, почти карманные женщины. Меня всегда поражало совершенство маленьких женщин, которые принимали внутрь себя таких мастодонтов, как я, но могли удовлетворяться и совсем маленькими. Создатель заложил в женщину такой запас прочности, что даже современная медицина, зная много о женщине, поражается ее совершенству. И хотя я вырос атеистом и всегда посмеивался над церковными обрядами, с годами, никому не признаваясь, я пришел к выводу, что никакая эволюция не смогла бы создать такой совершенный механизм жизни.