Тесты для настоящих мужчин. Сборник

Уже наступила осень, снег еще не выпал, но температура была уже минусовой. Бритоголовые в шерстяных вязаных шапочках и пятнистом камуфляже разлили водку по стаканам, выпили и закусывали горячими сосисками, запивая пивом. Ему тоже захотелось выпить водки и закусить сосиской, но он знал, что даже от пятидесяти граммов алкоголя теряется четкость координации, а ему, возможно, предстоит драка, чтобы задержать бритоголовых и доставить их в милицию. Он взял бутылку пива в павильоне, встал за столик с тремя бритоголовыми, спросил:

— Как живете, говноеды?

И растопыренной ладонью ткнул коренастого в грудь. От такого вроде бы легкого удара никто не мог устоять на месте. Коренастый сел на попу, вскочил, бросился на него, получил полноценный удар в челюсть, схватился за край столика, не очень понимая, что с ним произошло. Второй даже не попытался сопротивляться и шмыгал разбитым в кровь носом.

И только теперь он заметил выкидной нож с большим лезвием на столе. Этим ножом они резали хлеб. Оставшийся тянулся к ножу, и он понял, что этим ножом ему обязательно сейчас ткнут в грудь. Многократно отработанным на киносъемках движением он перехватил нож, приставил к горлу парня, свободной рукой ощупывая куртку. Так всегда делали в кино преступники, и милиционеры тоже, только держали не под ножом, а под пистолетом, чтобы достать у преступника документы или оружие. Но он достал то, что было — бумажник.

И произошло неожиданное. Парни, глядя на нож, приставленный к горлу их приятеля, молча вынули свои бумажники, положили на стол и попятились назад. Тот, у горла которого он держал нож, вероятно, посчитал, что без бумажника он тоже может быть свободным.

Парни вначале пятились, а потом побежали. Он осмотрел бумажники. Во всех были рубли, очень немного, и две десятки долларами. У одного в бумажнике лежало удостоверение охранника на часовом заводе. У другого был просроченный пропуск на авиационный завод, значит, безработный, на авиационных заводах всегда строго соблюдался пропускной режим. Из паспорта третьего бритоголового он узнал, что тому всего семнадцать лет.

И только теперь он заметил, что из-за прилавка пивного павильона за ним наблюдает продавец, молодой парень, который наверняка знал бритоголовых. Тот все видел и уже позвонил или позвонит, как только он отойдет, в милицию и сообщит об ограблении.

Много раз в кино он исполнял роли убегающих или уезжающих преступников. Но тогда он был преступником на один дубль, который длился несколько секунд, потом всегда был перерыв, чтобы переменить план, усилить или ослабить свет приборов, перезарядить пленкой камеру.

Сейчас у него не было перерыва и не было режиссера, с которым можно посоветоваться. Милиционеры уже перекрывали или вот-вот начнут перекрывать этот треугольник между старыми домами, сквером и автобусной остановкой.

Он шел быстро, но не бежал, чтобы не вызвать подозрения. Когда холодно люди ходят быстро, чтобы согреться, но не бегут.

Конечно, надо было освобождаться от бумажников и ножа. Он не оставил их на столе, парень из пивного павильона все равно забрал бы деньги, а его обвинили бы в ограблении. Да и времени не оставалось, чтобы стереть отпечатки пальцев с кожи. Стирать отпечатки надо очень тщательно и долго, потому что на коже отпечатки фиксируются особенно отчетливо, это он тоже знал от консультанта фильма, в котором снимался несколько лет назад.

Он подошел к железнодорожной станции и сел в электричку, идущую в Москву. Конечно, лучше ехать не в Москву, а в противоположную сторону от места, где много милиции, так всегда поступали умные преступники из фильмов, в которых он снимался. Если сейчас его задержат, то завтра выйдут газеты с заголовками «Кинобандит — настоящий грабитель!».

Он увидел милиционеров, когда электричка уже тронулась. И милиционеры увидели его, как только вошли в вагон. И тут же замедлили движение. Может быть, они не успели обсудить, как будут брать преступника, и пошли медленнее, чем обычно, чтобы не спугнуть его.

У него еще оставалась надежда, что это обычный патруль и милиционерам не успели передать его приметы. Но милиционеры так старались не смотреть в его сторону, что он понял: и сообщили, и передали приметы. По тому, как побледнел молодой милиционер, он понял: еще неопытный, ему страшно идти на нож, и он успокоится только после того, как достанет пистолет.

Машинист включил магнитофон, и записанный на пленку голос объявил:

— Левобережная!

Он знал, что на этой станции сразу от платформы начинается лесопарк, и пошел к выходу. Милиционеры пошли за ним. Они, вероятно, решили брать его в тамбуре или на перроне.

«Думай! — сказал он тогда себе. — Ты опытный. Ты столько раз уходил от преследований в кино. Представь, что это нормальная киносъемка».