Тэтчер и тэтчеризм

Это его решение, о котором он в первую очередь поставил в известность Маргарет Тэтчер, положило начало новой и, пожалуй, самой драматической фазе в борьбе за власть в партии. Судя по всему, для Тэтчер это решение не было большой неожиданностью и она, возможно, заранее обдумала свое поведение в изменившейся ситуации. Во всяком случае, ее реакция на сообщение Джозефа о том, что он выходит из борьбы за пост лидера, была мгновенной. "Если вы не выставляете своей кандидатуры, - заявила она ему, - тогда это сделаю я"[73]. Приводящий эти ее слова биограф Джозефа цитирует и другую ее фразу, произнесенную чуть позже: "Я видела, как они сломали Кита. Но меня они не сломают"[74].

Сам же Джозеф, вспоминая весь этот эпизод, объяснял решение не выставлять свою кандидатуру не тем, что у него оказалась более "тонкая кожа", но прежде всего отсутствием необходимого политического инстинкта, которым, по его словам, Тэтчер обладает в избытке и вследствие чего она "никогда не отступает"[75].

Решив попытать счастья и вступить в противоборство с Хитом, Тэтчер первым делом отправилась к нему самому с тем, чтобы лично известить его о своем решении. Встреча длилась всего полторы минуты и была, по словам осведомленных людей, верхом холодности. Хит отрешенно выслушал сообщение и отпустил ее, никак не прореагировав[76]. Тэтчер, конечно, могла бы и не делать этого, однако сочла, что сказать "Нет, премьер-министр" она должна ему сама. (Заметим, что обращение к бывшему главе правительства как к "премьер-министру" является правилом политического этикета и строго соблюдается.)

Судя по всему, на фоне других неприятностей визит Тэтчер показался Хиту не более чем досадной мелочью. Ибо и он, и большинство его ближайших коллег не считали Тэтчер сколько-нибудь серьезным претендентом. Однако пройдет совсем немного времени и он осознает, что именно этот момент, когда "Да, премьер-министр!" внезапно сменилось на "Нет, премьер-министр!", знаменовал и скорый поворот в его собственной политической карьере, и куда более важный поворот в жизни партии и страны.

Решительность, с какой Тэтчер пошла на столь рискованный для нее шаг, будет не совсем понятной, если не принять во внимание ее деятельность в течение тех полутора месяцев, которые прошли после октябрьских выборов 1974 г. Ибо именно за этот короткий период ей удалось продемонстрировать и перед парламентариями, и перед всей страной, сколь высокого класса политиком она уже стала. И помог ей в этом не кто иной, как сам ее будущий соперник Хит. Ибо именно он, как уже упоминалось, назначил ее после провала на выборах одним из двух теневых министров, ответственных за политику партии в области финансов. Правда, главный пост теневого министра финансов он предоставил одному из своих ближайших сторонников Роберту Карру, Тэтчер же поручил роль "второго министра" в ранге члена теневого кабинета. Сделать это он был вынужден отчасти потому, что Карр, будучи профессиональным финансистом, вовсе не был профессиональным политиком и поднаторевшим в острых дебатах парламентарием. Тэтчер же, как рассудил Хит, способна будет подстраховать его в этой роли и тем самым обеспечить надлежащий баланс в дебатах с лейбористскими министрами.

Таким образом, Тэтчер была предоставлена возможность показать себя в роли оратора по ключевым вопросам экономического развития страны, что как нельзя более ее устраивало.

В ноябре только что переизбранное лейбористское правительство и его министр финансов Денис Хили выступили с осенним бюджетом, в котором в общем и целом не предлагалось ничего экстраординарного. После достаточно рутинных выступлений Хита и Карра наступила очередь Тэтчер, которой вроде бы и мало что оставалось сказать. Однако уже начало речи показало, что только теперь начинается главное. Свободно оперируя финансовой статистикой и используя накопившиеся за годы юридической практики профессиональные знания в области налогообложения, Тэтчер выступила как достойный оппонент Хили - одного из самых опытных канцлеров казначейства и острого на язык парламентария. Явно симпатизировавший Тэтчер ее биограф Рассел Льюис настолько высоко оценивал эту ее речь и весь тот эпизод, что посвятил ему целую главу своей книги. Подробно изложив содержание речи Тэтчер, он заключил: "Это был триумф. Стрелы остроумия, мастерская риторика и аргументация, свободное оперирование деталями, профессиональная компетентность, убийственные замечания и вопросы - все это спрессованное вместе вселило в сердца тори воодушевление, которого они не знали уже давно".