Тэтчер и тэтчеризм

Ни в коей мере не заблуждаясь по поводу возможных пределов своей популярности, Тэтчер вполне сознательно шла на прямую кофронтацию с теми, кто органически не мог стать ее сторонниками. Это тоже была достаточно необычная новация, ибо, пожалуй, ни один из политических деятелей столь высокого ранга не осмеливался до нее выступать с призывами нарушать, а не укреплять гражданское согласие. Как уже отчасти упоминалось выше, лейтмотивом многих ее выступлений, интервью, реплик становится решительное неприятие так называемой политики согласия, или консенсуса, практиковавшейся как консерваторами, так и другими крупными партиями, будь то либералы или лейбористы. Однако из наиболее часто повторяющихся ее высказываний этого периода звучало примерно так: "Я не политик согласия или прагматичный политик. Я политик убеждений. Моя задача - убеждать людей в том, во что я верю..."[152] К вопросу о том, прагматик Тэтчер или нет, нам еще придется вернуться. Да и ее неприятие политики консенсуса, как мы увидим в дальнейшем, не являлось столь уже однозначным. Тем не менее, если говорить о стиле ее публичных выступлений и пропаганды, то он, безусловно, с самого начала носил демонстративно конфрон-тационный характер. С тем же конфронтационным подходом связано и резкое, категорическое неприятие Тэтчер и ее сторонниками центризма, к которому тяготели ее предшественники и который лежал в основе политики согласия, практиковавшейся ими.

В этой связи уместно привести разговор, который состоялся у Тэтчер с одним из наиболее влиятельных приверженцев традиционного, консенсус-ного подхода Джеймсом Прайором. После довольно продолжительного спора относительно того, в какой мере обстановка второй половины 70-х годов требует принятия радикальных мер, Прайор заявил ей, что, к сожалению, он должен прервать беседу, так как приглашен на презентацию книги Г. Макмиллана "Средний путь". Как пишет автор, этим он хотел уязвить Тэтчер, однако в ответ услышал: "Стоять на середине дороги очень опасно, вас могут сбить как с одной, так и с другой стороны". - "Не очень оригинально, - замечает, приведя этот разговор, Прайор, - но это была точная констатация ее позиции".

Основной мишенью для критики Тэтчер, естественно, стала лейбористская партия, и уже в ее первом крупном политическом выступлении на конференции партии она не преминула обрушиться на нее с серией обвинений, возложив на нее и ее руководство всю ответственность за переживавшиеся страной трудности. Пожалуй, одно из самых резких высказываний в адрес лейбористов прозвучало на следующей ежегодной партийной конференции. Заклеймив лейбористскую партию как источник "социалистической угрозы", Тэтчер в усвоенной ею патетической манере обвинила партию в том, что она приняла "марксистскую программу", которую трудно отличить от коммунистической. В результате, по словам Тэтчер, "теперь у британцев только один выбор: или последовать за лейбористами к восточноевропейской модели, иди же откликнуться на призыв консервативной партии, которая отныне апеллирует к глубоко укоренившимся инстинктам людей"[153].

Действительно, принятая в 1976 г. лейбористской партией программа была достаточно радикальным документом, составленным в основном представителями левого, "беннистского" крыла партии. Однако несмотря на фразы о "социалистических приоритетах", "кризисе капитализма", решимости партии "трансформировать экономические институты и изменить характер экономической власти в интересах народа"[154], что касается реальной политики лейбористского правительства, то именно в 1976 г. она стала решительно сдвигаться в направлении "практического монетаризма" и порывать с "беннизмом". Примечательно, что еще до принятия программы А. Бенн был перемещен с ключевого поста министра промышленности на значительно более второстепенный пост министра энергетики. Ни о каком "социализме", тем более в марксистском его понимании, лейбористское правительство не помышляло, его заботили иные, куда более прозаические проблемы, и прежде всего поиски путей преодоления экономического кризиса и социального мира.

Чтобы придать своим утверждениям большую убедительность, Тэтчер изображала таких известных и уважаемых в стране лейбористских деятелей, как Вильсон, Каллаген, Хили и им подобных, которых даже при большом желании было трудно заподозрить в симпатиях к марксизму и "восточному социализму", в качестве "пленников" левого крыла, якобы неспособных сопротивляться его натиску.

Как видим, стремясь любыми путями укрепить и расширить набиравшее силу правоконсервативное течение, Тэтчер не гнушалась идти на откровенную вульгаризацию образа своего главного политического соперника, превращать сложную политическую мозаику в черно-белый пропагандистский плакат.