Тэтчер и тэтчеризм

Масштабы, острота и длительность столкновений на этот раз намного превзошли все то, что происходило в период конфликта с типографскими рабочими. Тысячные "армии" противостоявших друг другу шахтеров и полицейских чуть ли не ежедневно в течение целого года пытались оттеснить друг друга со "спорных" территорий, будь то дороги, подъездные пути и т.д. В ответ на наезды конной полиции, использование служебных собак, резиновых дубинок шахтеры применяли палки, камни, железные пруты, другие "подручные" средства, наиболее эффективным средством защиты против которых оказывались пластиковые щиты. Иногда столкновения сторон напоминали рукопашные схватки воюющих сторон во времена средневековья, и можно только удивляться, как в этой раскаленной до предела обстановке острейшего силового противоборства ни та, ни другая сторона не прибегла к более "радикальным" средствам борьбы и не спровоцировала кровопролития. Судя по всему, срабатывали не только внутренние "табу", воспитанные длительной демократической традицией, но и оглядка на реакцию общественного мнения, которое тут же решительно осудило бы сторону, осмелившуюся преступить роковую черту. Показательно, что, когда пикетчики, стремясь преградить путь к одному из объектов, стали сбрасывать с моста на пролегавшую под ним шоссейную дорогу бетонные блоки, одним из которых был убит водитель грузовика, общественность единодушно осудила этот акт, ставший объектом длительного судебного разбирательства, а виновная сторона всячески доказывала неумышленность своих действий. Как бы то ни было, это был единственный смертельный случай за весь год забастовки.

Лишенные возможности использовать средства профсоюза, шахтеры не получили сколько-нибудь существенной поддержки и от других профсоюзов. Их сдержанность во многом объяснялась неприязнью к лидеру горняков Скаргиллу, подчеркивавшему, что стачка носит политический характер и что, как и стачка 1974 г., нацелена на свержение "реакционного правительства". Подобного рода трактовка целей забастовочной борьбы в корне противоречила убеждениям лидеров БКТ и основной массы членов и активистов тред-юнионов. И неудивительно, что, заявляя о своей солидарности с горняками и их борьбой, профсоюзное движение страны мало что делало для практической помощи им. При всем своем неприятии тэтчеризма и тэтчеристских методов они тем не менее считали, что судьба самой Тэтчер и ее правительства должна решаться в ходе парламентских выборов, а не с помощью силы. Что же касается зарубежной помощи, то, как выяснилось позднее, Скаргилл пытался получить эту помощь не у родственных британским тред-юнионам международных и национальных профцентров, а у Советского Союза и лидера Ливии полковника Каддафи. Как бы то ни было, средства на поддержание жизни у шахтерских семей быстро оскудевали. Какую-то помощь пытались организовать, и порой небезуспешно, активистки женского и антивоенного движений, создававшие пункты бесплатного питания, собиравшие и раздававшие нуждающимся одежду и стремившиеся в первую очередь поддержать многодетные семьи.

Всего этого, однако, было явно недостаточно, чтобы удовлетворять даже самые минимальные потребности десятков тысяч шахтерских семей в еде, одежде, топливе, других средствах существования. Особенно тяжело пришлось горнякам с наступлением холодов. Чтобы не оставлять им никаких надежд и побудить к скорейшей капитуляции, правительство Тэтчер провело через парламент законопроект, в соответствии с которым бастовавшие шахтеры лишались помощи, предусмотренной социальным законодательством для семей, которые по тем или иным причинам оказывались за чертой бедности и могли выжить лишь с помощью государства.

По мере того как становилось очевидным, что правительство не думает отступать и соотношение сил все более склоняется в его пользу, Скаргиллу и его сторонникам в руководстве профсоюза становилось все труднее бороться с "пораженческими" настроениями. Особенно больно ударило по их позициям решение шахтеров наиболее преуспевающего угольного района - Ноттингемшира пойти на сепаратное соглашение с НУУП после того, как национальное руководство профсоюза отвергло их требование провести голосование среди шахтеров о целесообразности дальнейшей борьбы. Упорное нежелание Скаргилла и его сторонников осуществить эту акцию, равно как и репутация экстремистского, играющего судьбами сотен тысяч людей лидера, усиленно поддерживавшаяся средствами массовой информации и никак не опровергавшаяся им самим, серьезно снижала симпатии к горнякам, довольно широко распространенные вначале среди широкой британской общественности.