Тэтчер и тэтчеризм

Отставка Лоусона с поста министра финансов в октябре 1989 г. позволила Тэтчер "освободить" Мейджора от должности, в которой он так и не смог проявить себя, и назначить его в конце 1989 г. на пост канцлера казначейства, справедливо считающийся вторым по влиянию после поста премьер-министра. Одновременно министром иностранных дел был назначен Д. Хёрд, который в "паре" с Мейджором уже не представлял для Тэтчер большой опасности. На своем новом посту Мейджор действовал достаточно самостоятельно, скорее в согласии с Хёрдом. Как уже отмечалось, именно под их влиянием Тэтчер пошла на включение Британии в европейскую валютную систему. Выдвинутая Мейджором концепция "твердого экю", позволяющая включить фунт в европейскую валютную систему при сохранении определенных степеней свободы, представляла собой весьма удачную, с точки зрения многих наблюдателей, основу для разумного компромисса и продемонстрировала одновременно его способность вырабатывать и принимать неординарные решения.

Изложенная выше краткая версия биографических сведений, с теми или иными вариациями обошедшая практически все британские газеты, сопровождалась гораздо более широким разбросом мнений при их интерпретации. Так, если большинство обозревателей делали упор едва ли не на "люмпенском" или "внеклассовом" прошлом Мейджора, то некоторые из них предпочитали акцентировать внимание на том, что семья, в которой он вырос, испытывала действительную нужду лишь в последние годы жизни отца, когда ему было уже далеко за 70, а Джону - уже 11 лет. Именно тогда бизнес отца, имевшего "собственное дело" (изготовление садовых украшений), постигло банкротство, и Мейджоры вынуждены были перебраться из своего просторного с садом дома в пригороде Лондона в очень тесную, состоящую всего из двух комнатушек квартирку на последнем этаже жалкого, обшарпанного дома в Брикстоне. Цирковое же прошлое отца относится к концу 90-х годов прошлого - началу нынешнего века. Но уже накануне первой мировой войны он становится артистом мюзик-холла, непродолжительное время владеет фермой, меняет еще несколько занятий, приносивших приличный доход.

Прослеживая жизненный путь самого Джона Мейджора, с юных лет вращавшегося в конторской и банковской среде и лишь очень небольшое время работавшего на строительстве, автор статьи в "Обсервер" Л. Маркс делал вывод, что уже в возрасте 21 года, когда он проходил менед-жериальную подготовку в "Стандард чатед бэнк" и совмещал эту работу с освоением профессии квалифицированного банковского служащего, он "воссоединился со средним классом". "Трудно себе вообразить, - пишет он, - более символичного буржуа, чем банковский менеджер"[368].

Даже принимая в расчет некоторую односторонность данного вывода, нельзя не признать, что человек, сделавший довольно быстро карьеру профессионального менеджера, несмотря на все "шероховатости" своих юношеских исканий, может и должен быть без всяких оговорок причислен к тому самому среднему классу, который составляет главную социальную, политическую и интеллектуальную опору современного консерватизма. Конечно же, это нисколько не означает, что между Э. Хитом, М. Тэтчер и Дж. Мейджором вообще нет никаких различий, кроме тех, которые связаны с их личностью и характером. Опыт бизнесмена, среда, в которой вращался Э. Хит, способствовали формированию у него мировоззрения, свойственного значительной части современной британской предпринимательской буржуазии и как бы синтезировавшего корпоративное и технократическое сознание. Несмотря на свое "рабочее" происхождение, Хит как политик - типичный представитель "верхнего среднего класса", одной из характернейших черт которого являются ориентация на социальный консенсус и своего рода комплекс социальной ответственности.

Напротив, жизненный опыт М. Тэтчер и "мелкобуржуазная" среда обитания сделали ее восприимчивой к индивидуалистическим, антиколлективистским веяниям в консерватизме, предопределили радикализм ее подходов и политики. Что же касается Мейджора, то сочетание в его прошлом опыта человека, испытавшего настоящую нужду и одновременно сделавшего блестящую профессиональную и политическую карьеру, способствовало тому, что ему оказались одновременно свойственны черты рационального технократа и социального реформатора.

Конечно же, различия между всеми тремя нетрадиционными лидерами объясняются многими другими причинами, главная среди которых - веяние времени, те настроения, которые в каждый данный период преобладают или начинают преобладать в обществе. Именно этот дух времени стимулирует у политиков одни черты и подавляет или оставляет на заднем плане другие. В обстановке демократии и здорового политического соперничества он выводит на авансцену тех из них, которые в данный момент в наибольшей степени способны выражать его. Правда, как показывает опыт той же Британии, происходит так далеко не сразу и не каждая политическая фигура оказывается в нужный момент на своем месте.