Тэтчер и тэтчеризм

Во время посещения Исследовательского отдела в 1978 г. автор был поражен царившей там атмосферой деловитости, а также большим интересом сотрудников как к выполняемой ими исследовательской работе, так и к тем функциям консультирования теневых министров, которые на них возлагаются. Это было далеко не самое лучшее время для посещения данного учреждения исследователем из бывшего СССР. Однако после того, как я не проявил интерес к дискуссии на идеологические темы и постарался перевести разговор на интересовавшие меня конкретные вопросы (о функциях отдела, последних его разработках, общей роли в партии и т.д.), беседа сразу же приняла деловой и, по крайней мере по моим впечатлениям, почти дружеский характер. Я получил не только исчерпывающие разъяснения, но и последние публикации и документы отдела.

Особенно оценил я такого рода прием и отношение после того, как буквально через день-два посетил штаб-квартиру лейбористской партии, от сотрудников которой я ожидал по меньшей мере столь же конструктивного и делового общения. Визит мой свелся к тому, что меня принял чиновник по внешним связям, который толком не мог ответить ни на один мой вопрос, а на просьбу организовать встречу с кем-либо из Исследовательского отдела партии ответил прикрытым какой-то отговоркой отказом. Как мне объяснили потом, все дело было в том, что для консерваторов я был просто собеседником, с которым было любопытно пообщаться, а для лейбористов - лицом, общение с которым, как опасался, видимо, этот чин, могло быть неправильно понято. Впоследствии мне не раз приходилось бывать у лейбористов, по-деловому и даже дружески беседовать со многими из них. Но тот первый мой визит надолго оставил неприятный осадок.

Но вернемся к парт аппарату тори и занятой по отношению к нему новым лидером позиции. Свою тактику невмешательства в практическую деятельность аппарата Тэтчер распространила и на процесс отбора и утверждения парламентских кандидатов, находящихся под эгидой Центрального бюро. Видимо сознавая, что ее вмешательство в этот тонкий и деликатный процесс, где решающую роль играют партийные организации избирательных округов и руководство парт аппарата, может вызвать болезненную реакцию тех и других, она предпочла оставить все как есть. Тем более, что изменить сколько-нибудь заметно состав парламентской партии с помощью такого вмешательства было явно нереальным делом. Практически во всех избирательных округах имелись либо уже избранные в парламент деятели, либо кандидаты в таковые, и согласно давно установившейся традиции лишь в случае выбытия по возрасту или по иной причине производилась замена. Учитывая нарастающее влияние неоконсервативной волны в партии, и особенно ее местных организациях, Тэтчер могла особенно не беспокоиться по поводу позиций "новичков".

Гораздо в большей степени ее интересовало происходившее в самой парламентской партии. Будучи избранной на пост лидера благодаря "бунту заднескамеечников" и отчетливо сознавая зависимость ее положения как лидера партии и потенциального премьер-министра от их поддержки, она с первых же дней своего лидерства стала устанавливать особо доверительные отношения именно с этой частью партии. К такого рода усилиям ее подталкивало и то обстоятельство, что она не могла рассчитывать на их автоматическую лояльность. Согласно проведенным в тот период исследованиям, лишь около 30 консервативных парламентариев, т.е. порядка 10%, относились к "жестким неолибералам". После выборов 1979 г. этот процент несколько возрос, однако ненамного. И даже после выборов 1983 г. число таких парламентариев составило от 80 до 100 человек, т.е. всего около четверти всей фракции. Примерно такая же часть заднескамеечников занимала хотя и менее жесткую, но все же в целом неоконсервативную позицию. Остальные принадлежали либо к группе "умеренных", либо "центристских", колеблющихся парламентариев[98].