Тэтэ

В этот день Василий должен был встретиться с Надей в кинозале Университета на фильме про художника импрессиониста Ван Гога. И в этот же день только утром Василий встретился с лешим Пряхиным в лаборатории. Пряхин считался старшим практикантом. Если такие вообще бывают. По крайней мере, он раньше Мелехова здесь работал. И, по крайней мере, сам себя считал главным по отношению к третьекурснику. Сам-то леший был на четвертом. Василий тоже был бы на четвертом, если бы не перестал верить в физику, если бы не поверил преимуществам молекулярной биологии.

И руководитель группы, и его заместительница очень сочувствовали Пряхину. Ведь на его голове был повязка, как у раненого комиссара.

— Ты! — Пряхин подошел к столу Василия, — отнесешь пробирки в подвал. Там центрифуга, если ты этого еще не знаешь.

Потом леший опять пристал к нему. Грубо сказал, что Мелехов слишком долго возится с пробирками.

— У тебя руки, как ноги. Затачивай копыта, когда ты не дома. Ты понял? Здесь думать надо.

Руководитель группы и его помощница молчали. Промолчал и Василий. Но через полчала Василий зашел вслед за Пряхиным в туалет и ударил его сзади между ног. Он думал, что леший упадет на колени, и он сможет утопить его морду в унитазе. Но произошло нечто другое. Пряхин повернул искаженное болью лицо и упал на спину. Он не шевелился. Василий потряс головой. Между ног у Пряхина ничего не было. Мелехов даже немного нагнулся, чтобы рассмотреть это место получше. Абсолютно ничего. Он выбежал из туалета и стал ждать развития событий в лаборатории. Но ничего не было. Пряхин больше не вернулся. Василий подумал, что этот леший решил делать курсовую работу в другом институте. А вечером он встретился с Надей. Они посмеялись еще раз над лешим, вспомнив, как он со злобным лицом летал по фойе около книжного прилавка. В кино Надя гладила Василия по коленке, а он не мог удержаться и все лез к ней целоваться. Хотя сидели они не в последнем ряду, а в середине.

После кино он хотел трахнуть эту даму во что бы то ни стало. Он так долго об этом мечтал. Василий таскал Надю по всем кустам около Университета, но нигде им не давали даже начать ЭТО. Погода была хорошая, везде прохаживались группы студентов. Пришлось идти в общежитие на четвертый этаж.

— Послушай, Василий, — сказала Надя, когда они остались одни. — Я должна тебе кое-что сказать.

— Извини, я больше не могу ждать. Давай потом.

— Потом может быть поздно. У меня спид.

— Что? А что-о это такое?

— Я сама не знаю. Но заниматься ЭТИМ делом не рекомендуется.

— Почему же ты не сказала раньше? У меня все болит, и я теперь не знаю, что мне делать. Кошмар! Почему же ты не сказала мне раньше? Это что, как триппер? Прости за это слово. Даже противно говорить.

— Еще никто ничего толком не знает, но лучше не надо. Я дала подписку, что не буду иметь ни с кем половой связи. Ну, пока не выяснится точно, что это за болезнь.

— Откуда она у тебя взялась?

— Сестра познакомила меня с сыном короля из Африки. И вот после него у меня обнаружили эту болезнь.

— Как у тебя ее обнаружили? Болело что-нибудь?

— Сначала ее обнаружили у него. Потом уже проверили меня.

— А они не подумали, что это ты его заразила?

— Нет.

— Почему?

— Потому что он умер.

— Умер?! Значит, этот гад знал, что болен?

— Да. Ему даже запрещено было заниматься сексом. Я теперь больше не могу видеть всех этих дипломатов. Мне кажется, все они заразные.

— Да-а, — протянул Василий, — что же мне теперь делать?

— Давай я облегчу твои страдания.

— Мы займемся сексом, — продолжала она.

— Но ведь ты сказала, что тебе нельзя.

— А я все сделаю руками. Не бойся, я не буду смотреть. Давай потанцуем. Как тогда, — Надя печально улыбнулась.

Мне было жаль дочку академика. Но как я мог отказаться от ее предложения?

После душа Василий сказал:

— Я тебя вылечу.

— Как?

— Уверен, что эта проблема решается на молекулярном уровне.

— Это долго, дорогой. Я уже умру, когда ты поймешь, как можно меня вылечить. Впрочем, король предложил мне любые деньги для лечения. Только никто пока не знает, как лечить нарушение иммунитета.

— Иммунитета? — переспросил Василий. — Но лечат же, кажется, этот самый иммунитет.

— Говорят, знаешь что? Что при этой болезни происходят нарушения наследственного материала.

— Ничего себе! — воскликнул Василий. — Значит, это связано с генетикой. Человек перерождается. Он становится другим. Это интересно. Я спасу тебя. Хочешь, я на тебе женюсь?

— Чтобы проводить на мне эксперименты?

— Зачем ты так говоришь?

— Ну, ведь это же правда.

Они еще немного поговорили и расстались. А потом Мелехова выгнали из Университета. Он опять был на четвертом курсе. Но проучился на нем меньше, чем первый раз. Всего месяц.

Василий Мелехов сидел в центральной библиотеке Университета уже шесть часов. Он несколько раз возвращался к фразе из поверхностного описания одного из сеансов церемониальной магии. Текст был приведен, как пример аллегории вечной жизни. Казалось, никто не имел в виду, что человек, смертельно больной бубонной чумой, вдруг остался жив. Маг набрал какой-то шифр на боку человека. И он стал молод, и главное остался жив.