Тётя Мотя

— Подожди, подожди, — повысила голос Тетя, — во-первых, я, между прочим, не собираюсь разводиться. Во-вторых, это великое и сильное, как ты говоришь, чувство как раз и открывает ценность другого человека. Мужа не полюбила так, как следовало, так хоть тут научаешься любить правильно, жертвенно, становишься зрячим. Великое и прекрасное чувство, — усмехнулась Тетя, — и открывает в другом его красоту. Любя, я перестаю видеть видимое — и вижу, каким он должен был стать, и ребенка в нем, душу его детскую вижу…

— Цветаева, — припечатала Тишка. — Это Цветаева говорила — тоже певица чувств. Любить человека — это видеть его таким, каким его задумал Бог. Не любить — видеть его таким, каким его осуществили родители. Ну, а разлюбить — видеть вместо него: стол, стул. Я согласна отчасти, но вот ты увидела другого, раскрыла замысел, но дальше-то что начинается?

— Дальше? Неизбежное, — улыбнулась Тетя, глядя Тане прямо в глаза, напрягая всю волю, чтобы не опустить их.

— Вот именно. Чувство оно и есть чувство, слабое, сильное, великое… Оно то разгорится, то погаснет. А любовь — это все-таки любить человека таким, какой он есть, и притом не терять из виду и замысел. Никогда.

— Никогда! — повторила Тетя. — Слова-то какие у тебя.

— Да, слова, кстати, тут тоже очень важны. Беготня в поисках «близости» сроком в три, заметь, года, называется изменой. Это — измена. Но так уж у нас все устроено, будто все мы страшно заинтересованы как раз в том, чтобы размыть, расслабить суть многих слов, тех в особенности, что связаны с нравственностью. Ну, неохота людям про это думать — зачем? Поэтому даже и слова этого, кстати, «измена» я давным-давно не слышала. «У него роман», «он полюбил другую» — все! И вся мировая литература, на самом-то деле просто неправильно воспринятая, а во многом и забытая, и все фильмы, понятые как раз правильно, в воспаленном сознании современного человека встают на сторону этого очередного романа, наполняют его смыслом, очарованием. Потому что это не грех, не банальная супружеская измена, это Роман! Достойный пера Тургенева или там… Бунина, которого, кстати, я терпеть не могу.

— Необязательно, — возразила Тетя, — некоторые, наоборот, смотрят на это грубее. И тогда «измена» слишком уж серьезно звучит для какого-то мимолетного приключения.

— Пусть так, но это то же самое почти, — согласилась Тишка. — Бери выше, ниже, только ни за что не называй вещи своими именами — лишь бы размыть драматизм этого события. И подать его как «дело житейское». Мама приносит мне иногда журнальчики по психологии, с закладочками.

— Трогательно, — улыбнулась Тетя.

— Трогательней некуда. Иногда там действительно встречается что-то путное, особенно про воспитание детей, хотя многодетные семьи явно не их целевая аудитория. Но зато про семейную жизнь… я тебе скажу…

— Да что ты думаешь, я не читала никогда этих журнальчиков? — согласилась Тетя. — Да мне самой, мне лично — психотерапевт, знаменитость, к которому я пошла сдуру в минуту жизни трудную еще года три тому назад жаловаться на Колю, сказал: «Вам нужен любовник». Так просто. И это до всякого Ланина. Я не поверила, посмеялась про себя, и тебе никогда об этом не рассказывала, но так все и было. У психологов своя философия, один из самых важных пунктов — доверять себе…

— Доверять себе, конечно, тоже нужно, но разве во всем? — Тишка отпила чай, поправила упавшую на глаза прядь. — А если мне иногда хочется со всей силы врезать моему младшенькому, чтобы не орал — это как? А кому-то убить иногда хочется, что же, доверять в эту минуту себе? Любовник… — покачала головой Тишка. — И если бы это было только мнение климактерических идиоток, одиноких женщин сложной судьбы, которые все это сочиняют…

Тетя улыбнулась: вон как Тишка может, когда рассердится!

— …но это мнение подавляющего большинства. Хотя если бы людям с детства объяснили, что верность — это не плохо, не хорошо, это — нормально…

— Норма? Ты опять хочешь, чтобы все поверили в Бога.

— Не-ет, — помотала головой Тишка. — Тут можно обойтись и без веры. Простой этический принцип — не делай другому того, чего не хочешь, чтобы делали тебе. Все!

— В смысле возлюби как самого себя?

— Нет, это трудно, тут смысл от многих ускользает. Любить себя — как это? Мы что, нарциссы какие-нибудь? А вот не делай другому чего не хочешь себе — понятно даже ребенку. Этим и можно проверять свои поступки. Ты хочешь, чтобы у Коли была любимая девушка, чуткая, нежная, с которой он встречался бы втайне от тебя? Которая его понимает и даже замысел о нем поняла? — жестко уточнила Тишка. — Хочешь?

— Иногда даже хочу, — не сдалась Тетя.

— Нет, ты не хочешь, потому что хотеть этого невозможно! — воскликнула Тишка, явно сердясь. — Просто у тебя сейчас другие интересы.

— Тишка, послушай, ты все про нормы, но когда люди друг друга любят, любят, понимаешь? — все законы растворяются, отступают. Любовь — это свобода. В том числе от правил.

— Да, включаются какие-то другие правила и законы. Законы стихии.