Тетрадь из сожженного гетто (Каунасское гетто глазами подростков)

Начались жаркие дни. Купальный сезон. Эх, ура, иду сегодня купаться. Познакомилась с девочкой из Жежмаряй, которая неделю тому назад прибыла в Каунас. Волосы становятся дыбом, когда она рассказывает о том, что пережила. О, жизнь! Какая ты горькая и коварная. Как я заблуждалась! «Мир чудесен и красив», — сказало малое дитя. «Мир обманчив и фальшив», — изрек седой старик. Правильное выражение. Чувствую это по себе. Когда любишь, мир кажется прекрасным, когда разочаровываешься, — противным.

Купание не обошлось без приключения. Тонула. В этом году везде очень мелко и плохо купаться. В поисках более глубокого места я дошла до середины реки и попала в яму. Долго боролась с водой. Несколько раз мне удавалось подняться на поверхность: сколько было сил, звала на помощь. Сама выкарабкаться из ямы не могла, не было сил. Я начала погружаться все ниже и ниже. Было такое хорошее, сладкое ощущение… В последнее мгновенье еще сжала сердце мысль о милой мамочке и… настал бы конец… Но внезапно почувствовала, что чьи-то руки схватили меня за волосы. Чувствовала, что тянут меня довольно долго. Сознания не теряла. Очень боялась, что мой спаситель может лишиться сил. Но нет. Вот уже перед глазами возник синего неба клочок. Значит, я уже на поверхности. Парень вынес меня на берег. Мне было стыдно своей беспомощности и слабости. Я даже не поблагодарила его, лишь попросила, чтобы он никому не рассказывал о случившемся, и убежала. Я была слабая и бледная. Прилегла на песок, чтобы немного прийти в себя. Даже сейчас, описывая всю эту историю, я еще не в себе. Кружится голова, и дрожат коленки.

Июнь 14 (понед.).

Миновали два года с того страшного для Литвы дня[30], когда Советы вывозили людей в Сибирь. О Боже, как быстро мчится время, как быстро бегут друг за другом года, а я сижу без пользы, никому не нужная, и смотрю, как уходят дни моей молодости. Ах, столько хотелось свершить! Я так хотела быть полезной. Самое большое мое желание — быть полезной Родине. И все это напрасно. Я разочарована жизнью. У меня кружится голова. Никто меня не понимает, и я сама не понимаю себя. Я не знаю, не постигла саму себя. Что мне нужно? Чего не хватает? Не знаю. О, спасите, спасите утопающего в трясине жизни!!!

Июнь 22 (вторник).

Два года страшного ада, два года войны[31], собачьей жизни. А мы все еще живы. Два года, два года — твердит сердце, и не хочется верить. Неужели два года, неужели третий уже переступил порог?

О, брат! За эти годы ты не изгладился из моей памяти. Как живой стоишь ты перед моими глазами. Где ты? Жив ли? Я не могу, я не могу смириться. А сердце матери? Как страдает она! Сжалься! Вернись! Но к кому слова мольбы? Не в сырой ли яме ты? Где-то там, в краю чужом, под березкой белокрылой, может ты покой обрел, братик милый?.. Боль, — раскрылась старая рана. Пустая жизнь, просто не хочется жить. Может, это глупость, но счастья нет. Моя душа слишком уж переполнена болью и печалью. От каждого нового потрясения она содрогается вновь. А кругом только муки и горе. У меня плохое настроение. Впала в апатию. Надо было тогда утонуть, так близка была к этому. О, Боже, мне надоело — это не жизнь. Я должна найти цель и достичь ее, вот тогда будет жизнь. Кажется, что я опять влюбляюсь. Надоело одной. Пока люблю только девочек. О, Сарра, я люблю Тебя, люблю горячо. По-видимому, ты будешь ангелом-хранителем моей души. С твоей помощью я выберусь из этой грязи. Чувствую, что я могла бы достичь большего, но не хватает сил.

Август 1 (воскресенье).