Тетрадь вторая

Итак: не «часть меня», а вся я — в немыслимо-малой частице: кольц'a, письм'a.)

* * *

Ноябрь 1923 г.

Любовь и бром

Работают.

* * *

Бьются дроби времени:

Четверти, половины.

* * *

Сердце выметено: метлою

Улица в шесть утра.

* * *

Ничего не осталось — чисто

* * *

NB! Мусорщики.

* * *

Страшные сны: (переезд в пустой дом) 1) приезд в веселый дом 2) Пустая дача.

* * *

Язва совести и рана страсти.

* * *

(Живу через Смиховский холм,[13] ту — гору — из Поэм Горы и Конца, у Кати и Юлии Рейтлингер. С Р<одзевичем> — рассталась. Как — Поэма Конца. 1932 г.)

* * *

Любовь и бром

Работают врозь.

* * *

Бром клонит в сон,

Любовь клонит в смерть.

* * *

Вернувшись лежала как мертвая на полу с чувством.

* * *

NB! 10-го ноября 1923 г. Меня радуют только сон, тепло, еда (снов боюсь), души уже нет, есть безвоздушность, задыхание, секундами еще что-то острое: живая боль. Я потонула в мертвой воде.

Пугает меня сердце ('oрган), живущее свою жизнь и всё подсказывающее.

И убийственно страшит одиночество, вот полчаса остаться одной. Чувствую вес каждой минуты. Мыслей почти что нет, есть одно что-то, нескончаемое. И — огромная апатия, страшно пойти в лавку за спичками, <фраза не окончена>

Отвращение к стихам и книгам, не верю <подчеркнуто трижды>.

Цепляние за мелочи, желание услышать свой голос, говорить что-то. Цепляние всем существом за ничто. Зоркое внимание к окружающему.

* * *

Тщетно жду Вашего экспресса. Нам необходимо повидаться, и возможно скорей. Если Вы оскорблены тем, что я во вторник вместо свидания с Вами пошла слушать Сл<онима> об Анне Ахматовой — Вы ничего не поняли: я просто не хотела представать Вам истерзанной и полубезумной, как было в те дни, и послушать как любила и страдала (NB! зачем: — и?) другая женщина, хоть на миг растворить свою боль в чужой!

Теперь слушайте. Разговор, о котором я Вас прошу м. б. последний (зависит от Вас). Если последний — о последнем прошу. Могла бы Вам всё написать, но хочу увидеть Ваше лицо и услышать Ваш голос.

Сегодня ночью я видела страшные сны. Я приезжаю на Вашу станцию, иду по той тропинке, долго-долго, сворачиваю в деревню, нахожу дом, но это не дом, а какое-то увеселительное заведение с садом. Вхожу. Издалека вижу Вас, окруженного целой толпой веселых людей, у Вас в руке или цветы или бокал — что-то вопиюще-радостное, и я хочу к Вам и никак не могу прорваться, люди не дают, Вы не хотите — смех, хоровое пение, кто-то подбадривает: «Это всегда так», я тянусь, не дотягиваюсь и просыпаюсь в холодном поту.

Во имя этого страшного сна и всего страшного сна моей теперешней жизни — не томите меня, мальчик — помните, я Вам говорила, что Вы меня никогда не обижали, и Вы еще в последний раз говорили: «я от Вас никогда не уйду» — не обидьте еще раз, не уходите не простившись, в Вашем молчании я чую ненависть, не ненавидьте меня.

Р<одзевич>, всё зависит от Вас. Я Вас спрошу одну вещь, Вы на нее ответите. Мне необходимо Вам всё сказать и мне необходимо, чтобы Вы меня выслушали.

Назначьте мне день встречи, любой день и любой час, но сделайте это так, чтобы я экспресс получила накануне, чтобы не размину<ться?>. Я сейчас мертвая, в Ваших руках всё, но я ни на чем не буду настаивать, Вы меня знаете.

И, если это в последний раз, мне необходимо Вам сказать несколько слов НАВЕК, как перед смертью.

М.

* * *

Ничего низкого и недостойного Вы обо мне не должны думать. Я перед Вами совершенно чиста.

* * *

Не томите! Пишите сразу. До Вашего письма не живу.

* * *

Только что стук: почтальон. Обмираю. Два письма Юлии.

* * *

В длинную улыбку лепится

Рот — при всей своей бескровности

Улыбающийся лепету

Чьих-то будущих любовников

(NB! детей, маленьких мальчиков — 1932)

* * *

Сердце горит говорить с тобою

* * *

Тайное свиданье

* * *

Ноябрь, конец ноября:

Мысли: Право на жизнь — право тела. Если мы, после смерти любимых, опять хотим жить, то не потому что душа забыла, а п. ч. тело вспомнило (жизнь, себя). Начинаешь есть, потом смеяться, потом нравиться (действенное). Душа не при чем, тело ее просто усыпляет, оглушает. — Перекрикивает. — И оно, по-своему, право. Только не говорите о нашем праве на жизнь.

* * *

Мой горячо-родной

* * *

О Ненависть, молю, пребудь на страже,

Среди камней и рубенсовских тел.

Пошли и мне неслыханную тяжесть —

Чтоб я второй земли не захотел![14]

* * *

— Спасибо за чудесное утро: весь груз <пропуск одного слова> вся радость встала. Я не только не забы<ла?> Вас, сегодня трижды видела Вас во сне: один раз хуже другого.

Первый сон: кладбищенская стена и высокая девушка, которая Вас ищет. Гулкий голос, выкрикивающий в пространство какие-то слова и сроки. Церковные своды отдают, чувство, что голос до Вас дойдет (Вас нету).

Второй сон: у нас встреча, поздняя. Я должна быть, но что-то мне не дает. И Ваш рассказ, спустя: «Я думал, что это Вы, издалека принял за Вас: та же кажущаяся простота, а когда разглядел (узнал) — было уже поздно».

Третий сон: Вы при мне (незримый)

(Оборвано)

* * *

Перст — в рану Фомы

(У Фомы — своя рана)

* * *

Перст в рану — Фомы

* * *

Прошла по душам как по странам

* * *