Тетрада Величко

— Тшшщ, — Кузьма чуть придавил ее губы одним пальцем, словно пытаясь не позволить Кристине сделать задуманное. Хрустнул суставами другой руки у нее над ухом. Все еще обнимает. — Тебе же еще пятнадцать, мавка! Ты что же творишь со мной такое, маленькая?

И тут она вдруг так уверенно и смело улыбнулась. В глаза ему глянула, хоть и сама не смогла бы объяснить, откуда эту смелость вытащила.

— А сколько лет было тем, к которым ты на встречи домой ходил, когда их родителей не было? Одноклассницам? — вздернула бровь насмешливо, хоть в животе и кольнуло старой ревностью.

Кузьма несколько секунд смотрел с удивлением, а потом ухмыльнулся.

— Уела, малыш. Ты откуда знаешь? — перехватил пальцами подбородок и заставил посмотреть прямо в глаза. Не сильно, нежно. Заставив всю кожу покрыться мурашками.

Кристина скопировала его кривую усмешку.

— Они тебе записки в тетради вкладывали, Кузьма. А я там твою домашнюю работу писала.

— Умная очень, да? — его улыбка стала шире.

А взгляд внимательный и изучающий, словно внутрь ее мыслей пытался пробраться.

— Нет, собственница. Ты же моим был, — и она широко улыбнулась. — И сейчас… мой? — неуверенно, с надеждой.

Напряжение между ними немного спало. Зато вернулось прежнее ощущение какого-то полного взаимопонимания и общих мыслей. Такой глобальной близости между ними, как между самыми родными. И доверия, когда знаешь, что можешь что угодно сказать…

— Твой… — он вновь хмыкнул. — Но тогда и мне было шестнадцать, малыш, — его улыбка стала немного ироничной. А вот руки оставались все такими же теплыми и ласковыми. И обнимали ее. — А за тебя сейчас дадут больше, чем ты весишь, маленькая моя… — теперь он заломил бровь, продолжая внимательно ее разглядывать.

Она моргнула пару раз, даже нахмурилась, пытаясь понять его намеки и недомолвки. Пока дошло, на что Кузьма намекает… Расплылась в улыбке просто.

— Я на тебя жаловаться не буду, это точно, — рассмеялась она, вдруг почувствовав себя нереально смелой.

Он тоже ухмыльнулся шире из-за ее слов.

— Тсс, малыш, мы с тобой никуда торопиться не будем, — подмигнул Кузьма. — Вся жизнь впереди…

Кристина, уже отдышавшись, вдруг решилась все-таки, протянула руку и обняла его лицо, по щекам провела, колючим и шершавым. А ей так нравилось это ощущение, что пальцы тряслись.

— Я тебя столько месяцев ждала, Кузьма, — прошептала Кристина, зажмурившись.

Прижалась своим лбом к его макушке, такой непривычной — стриженой коротко-коротко. Он без вихров своих совсем другим смотрелся, непривычным. И до рези в груди — родным в то же время.

Слишком много всего было: эмоции такой силы сердце и душу переполняли, что не хватало дыхания. И слов она таких еще не знала, чтобы это все выразить, рассказать ему…

А он повернул голову и, совсем как она недавно хотела, провел губами по ее ладони, прижался к самому центру, целуя.

— Я каждое твое письмо читал раз десять, наверное, маленькая.

Поднял голову, заглянул в глаза снизу вверх. И она засмотрелась. Утонула в этом темно-карем взгляде. Потерялась. И непонятно, даже страшно немного. И неясно, куда все вывернуть может. И как все повернулось бы — неясно. Но в этот момент раздался звонок в дверь: резкий и громкий, заставивший ее вздрогнуть. Кузьма крепче сжал свои руки, все еще обнимающие Кристину.

— Дядя Гриша вернулся, — неловко улыбнувшись, объяснила она в ответ на его взгляд в сторону двери. — Он всегда звонит, не открывает сам. Говорит, что это — счастье, когда дома кто-то есть и тебя встречают.

Кузьма улыбнулся:

— Во многом он прав, кажется. Пока не был тут — по-новому вас всех оценил. Соскучился страшно, — на минуту он прижался лицом к ее коленям, отчего Кристина взбудораженно поджала пальцы на ступнях.

И резко поднялся. Отошел к плите, когда по коридору зазвучали торопливые шаги ее матери. Поставил чайник.

— Тебе чай, малыш? — не поворачивая голову, уточнил Кузьма, уже достав с полки жестяную банку с кофе.

Для себя, видимо. Кристина подскочила:

— Давай, я кофе нам сварю. Я умею, — похвасталась она, достав турку.

Кузьма удивленно глянул в ее сторону, усмехнулся.

— А тебе уже можно кофе пить, мавка? — низко наклонившись к ней, шепотом уточнил он.

Наверное, потому, что как раз в этот момент на кухню зашли матери и дядя Гриша.

— Мне уже все можно, — лукаво улыбнулась Кристина, засыпав кофе в турку, стрельнула в него глазами через ресницы.

— Привет служивым! — бодро поздоровался дядя Гриша, пожав руку Кузьме. — Как оно — ваше ничего? Хорошо дома?

— Хорошо, — Кузьма улыбнулся. — Лучше всего.

— Да, так и есть, — согласился дядя Гриша. — Лучше всего. Ну, давай, рассказывай. Женщины наши тебя уже замучили, знаю, но и мне интересно, как оно сейчас в армии?