Тетради дона Ригоберто

Дона Ригоберто охватила дрожь. Что ответила ему Лукреция? С негодованием отвергла возмутительное предложение? Или поддалась соблазнителю? В молочном утреннем свете дону Ригоберто померещилось, что картины на стенах ожили и вместе с ним с тревогой ожидают развязки.

Повеления изможденного путника

Это приказ твоего раба, любимая.

Ты ляжешь ничком перед зеркалом на кровать, покрытую расписанными вручную шелками из Индии или индонезийским батиком с нарисованными круглыми глазами, нагая, разметав по подушкам длинные черные волосы.

Ты согнешь в колене левую ногу. Склонишь голову на правое плечо, разомкнешь губы, сожмешь правой рукой край простыни, опустишь ресницы и притворишься спящей. Вообразишь, что с потолка на тебя льется дождь из разноцветных бабочек и рассыпается вокруг золотой пылью.

Кто ты?

Естественно, Даная Густава Климта [29]. Не имеет значения, кто на самом деле позировал для этого полотна (1907-1908); художник видел тебя, догадывался о тебе, предчувствовал твое появление на свет спустя полвека, по другую сторону океана. Он писал героиню древнего мифа, а получилась женщина из будущего, любящая супруга и нежная мачеха.

В тебе, как ни в одной другой женщине, дивная пластика, присущие лишь ангелам легкость и чистота соединились с земным богатством форм. Я преклоняюсь перед упругостью твоих грудей и тяжестью бедер, прославляю твое лоно, этот о двух колоннах храм, под сенью которого я готов покаяться и принять любое наказание за свои грехи.

Ты одна властна над моими чувствами.

Бархатистая кожа, сладкий сок диких трав, неувядающая красота, проснись, посмотрись в зеркало, скажи: «Я любима и почитаема, как никакая другая, я прекрасна и желанна, как прохладная влага для изможденного путника, бредущего по пустыне».

Лукреция-Даная, Даная-Лукреция.

Это мольба твоего господина, о моя рабыня.

Волшебная неделя

– Моя секретарша позвонила в «Люфтганзу»: твой билет ждет тебя, – сообщил дон Ригоберто. – Туда и обратно. Первым классом, как и было обещано.

– Милый, я правильно сделала, что показала тебе письмо? – встревожилась донья Лукреция. – Ты не сердишься? Мы ведь поклялись ничего друг от друга не скрывать, вот я и решила, что ты должен знать.

– Все верно, моя королева, – торжественно произнес дон Ригоберто, целуя руку своей супруги. – Я хочу, чтобы ты поехала.

– Ты хочешь, чтобы я поехала? – Донья Лукреция недоверчиво улыбнулась, помрачнела и снова улыбнулась. – Серьезно?

– Это моя просьба, – повторил дон Ригоберто, целуя ей пальцы. – Сделай это для меня. Право же, почему бы и нет? Программа, конечно, весьма вульгарна и отдает вкусом нуворишей, однако ни в воображении, ни в чувстве юмора твоему инженеру не откажешь, а для его круга это редкость. Ты отлично проведешь время, дорогая.

– Даже не знаю, что сказать, Ригоберто, – взволнованно проговорила донья Лукреция. – Это очень любезно с твоей стороны, но…

– Я это делаю из эгоистических соображений, – признался ее супруг. – Согласно моей философской концепции, эгоизм – подлинная добродетель. Благодаря твоему путешествию я получу новый опыт.