Тетракатрены

Не мандарин ли сватался к царевне,
Когда, в плену раскопов и излук,
Из белой глины горные деревни
Высокий чистый извлекали звук?
Иль заключал союз тысячелетний
С драконом огнедышащим колдун?
Догадку, обессмысленную сплетней,
Расплавило сиянье стольких лун!
И мы вдвоём, на ветреной террасе,
Скрепив объятья сливовым вином,
Как будто бы прозрели в одночасье,
Очнувшись в измерении ином…
Вскипал похлёбкой рисовой на ужин
Густой туман, по мреющей косе
Носились капли снизками жемчужин
И в мельничном взрывались колесе.

Изобретатель

Отринь дуэли. Главное – идея,
Что мир пронзит спасительным лучом.
Пусть гений, над расчётами потея,
Окажется в итоге ни при чём.
Чертя координаты на бумаге,
Как шпаги, с осью скрещивая ось,
Мечтай лишь о мыслительном зигзаге –
Всё прочее решительно отбрось!
С годами, впрочем, сделавшись смиренней,
И ты поймёшь: как звёздам несть числа,
Так вероятность значимых прозрений
В условиях абсурда возросла.
Клинок бретёра возвратится в ножны.
Учёная захлопнется тетрадь.
Все варианты бытия ничтожны
В сравненье с шансом не существовать.

Премьера

Мир, созданный из вещества обмана,
Замыслен был как проблеск слепоты:
Чтоб глухари партера осиянно
На бис немые вызывали рты;
Чтоб рококо паучьих декораций
В либретто набросал властитель дум –
И зал вопил, что он второй Гораций,
На свиноферме прикупив парфюм;
Чтоб, арию удавленника выдав,
Счастливчик фонограмму наложил
На па-де-де безногих инвалидов
И менуэт изысканных горилл, –
А две уборщицы из бенуара
С вахтёром, что так царственно облезл,
Навосторгались попугаем ара,
Зажавшим в клюве дирижёрский жезл.

Весна

Я радуюсь, когда моё дитя
Садится на скрипучие качели –
Растрёпанно, с картины Боттичелли,
В промозглую обыденность летя.
Глаза её искрятся из весны,
Не замечая хмурости дискуссий:
Ни ангела, погрязшего в искусе,
Ни демонов, что им соблазнены…
А мир живёт, уже и не боясь,
Что таинства времён истаял трепет
И умопомрачение расцепит
Причин и следствий подлинную связь.
И всё ж таки: пока её зрачки
Неизречённо светятся любовью –
Я ненависти полон к послесловью
И жажду продолжения строки.

Тавромахия