Читаем Тетралогия. Ангел оберегающий потомков последнего Иудейского царя из рода Давида. Книга четвертая. Проект «Конкретный Сионизм – Общий знаменатель» полностью

Совершенно неожиданно, пред нами, открылось древнерусское мужское имя Владимир.

– Где букву А немного сместилась от начала, но Р по-прежнему замыкает слово.

Непостижимым образом задвигались карты и несколько уложились в маленькую стопку. Карты сами, произвольно переместились, открывая координаты совершенно нового лица. Марго так же по очерёдности открыла одну за другой, называя буквы.

– Т,Р,А,М,П. В противовес, совпадающих букв с инициалами Арафата и Рабина, состряпавших смертельный документ, принёсший впоследствии огромные беды еврейскому государству. На каком-то этапе, этот крепкий, мужественный и желающий Америке счастья и процветания мужчина, присоединиться и составит с Владимиром и Авигдором единое ядро. Успешно уничтожив раскол в людских сердцах, слабину, и червоточину, подрывающую мирные отношения и единство.

Затем, перетасовав, разложила кругом. А у меня пред глазами возник старинный пергамент, хазарского царя. В нём передавалось потомкам, утверждение, основанное на высказываниях мудрецов. Первая буква соответствует имени человека, чуждой народности, имеющего предназначение убивать евреев, где бы они ни жили. Последняя буква первого имени – человеку, который должен был построить Храм и выполнять все дарованные Всевышним заповеди, но вместо этого пожмёт руку убийце и встанет к нему на денежное довольствие.

– Марго, – решил прояснить одно предположение. – Возможно, сможешь, объяснишь мне, что за злой дух вселился в норвежцев? Зачем запачкали свою страну безумной политикой продвижения зла и насилия? Ведь рано или поздно бумеранг вернётся, обрекая народы цивилизованного мира на кровь, разбой и надругательства.

– Видишь ли, только считается, что всё изменилось там за, без малого прошедших пол века. А на самом деле, как сдавало норвежское правительство презренного коллаборациониста Квислинга, евреев фашистам в годы войны, так и нынешнее руководство готовы сдать еврейское государство. В современной Норвегии еврейская община очень маленькая, однако, антисемитов несравненно больше. Правда, они теперь надели добропорядочную маску защитников палестинцев, которых обижает Израиль. У нормальных людей соглашение в Осло останется в сознании звуком именуемый «ословскими». Особенно у русскоязычных будет правильно и метко ассоциироваться со значением «ослиных». Так как одному из главных и, пожалуй, кровожаднейших разбойников Арафату, на блюдечке преподнесут полное международное признание. Обрекая тысячи людей на страшную смерть. Породят чудовищную волну душегубства, гораздо больше любого цунами. Сначала в Израиле, а затем в других странах.

– Неужели и в самой Европе тоже? – Мария не смогла удержаться от вопроса.

– Нет. Эти благополучные государства окажутся последними в списке стран взрывающихся автобусов, безвинных людей, задавленных тяжёлыми грузовиками или застреленных в кафе или просто на улице. Матушка Европа окажется один на один с толпами агрессивных людей чуждой религии и противоположных человеческих ценностей. Плюс шокирующим видом окровавленных человеческих останков, разбросанных на дорожный асфальт и ближайшие стены домов.

Передвинула карты, грустно улыбаясь, произнесла:

– Вижу, скоро Вы узнаете об этих событиях в реальных деталях и от первых лиц. Поэтому разреши досказать предыдущее откровение?

Задумчиво наклонила голову.

– Карты показывают ещё одно имя Биньямин. В нём дважды повторятся буква И, присутствующая в названии нашего государства. В предыдущих, она встречается единожды. Именно поэтому Биньямин, окружён царским ореолом. Что-то я устала, но остались ещё три последние стопки. Обычай требует закончить откровения.

– Авигдор, – поочерёдно и недоумённо открыла следующие карты. Затем облегчённо вздохнула. – Эскин. Вновь в имени присутствуют буквы А и Р, а в фамилии буква И. Кстати он хороший мой знакомый.

– Тогда сможете, хотя бы вкратце рассказать о нём? – Мария, не удержавшись, заинтересованно включилась в таинственный процесс. Марго улыбнулась.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Афганец. Лучшие романы о воинах-интернационалистах
Афганец. Лучшие романы о воинах-интернационалистах

Кто такие «афганцы»? Пушечное мясо, офицеры и солдаты, брошенные из застоявшегося полусонного мира в мясорубку войны. Они выполняют некий загадочный «интернациональный долг», они идут под пули, пытаются выжить, проклинают свою работу, но снова и снова неудержимо рвутся в бой. Они безоглядно идут туда, где рыжими волнами застыла раскаленная пыль, где змеиным клубком сплетаются следы танковых траков, где в клочья рвется и горит металл, где окровавленными бинтами, словно цветущими маками, можно устлать поле и все человеческие достоинства и пороки разложены, как по полочкам… В этой книге нет вымысла, здесь ярко и жестоко запечатлена вся правда об Афганской войне — этой горькой странице нашей истории. Каждая строка повествования выстрадана, все действующие лица реальны. Кому-то из них суждено было погибнуть, а кому-то вернуться…

Андрей Михайлович Дышев

Проза / Проза о войне / Боевики / Военная проза / Детективы
Дети мои
Дети мои

"Дети мои" – новый роман Гузель Яхиной, самой яркой дебютантки в истории российской литературы новейшего времени, лауреата премий "Большая книга" и "Ясная Поляна" за бестселлер "Зулейха открывает глаза".Поволжье, 1920–1930-е годы. Якоб Бах – российский немец, учитель в колонии Гнаденталь. Он давно отвернулся от мира, растит единственную дочь Анче на уединенном хуторе и пишет волшебные сказки, которые чудесным и трагическим образом воплощаются в реальность."В первом романе, стремительно прославившемся и через год после дебюта жившем уже в тридцати переводах и на верху мировых литературных премий, Гузель Яхина швырнула нас в Сибирь и при этом показала татарщину в себе, и в России, и, можно сказать, во всех нас. А теперь она погружает читателя в холодную волжскую воду, в волглый мох и торф, в зыбь и слизь, в Этель−Булгу−Су, и ее «мысль народная», как Волга, глубока, и она прощупывает неметчину в себе, и в России, и, можно сказать, во всех нас. В сюжете вообще-то на первом плане любовь, смерть, и история, и политика, и война, и творчество…" Елена Костюкович

Гузель Шамилевна Яхина

Проза / Современная русская и зарубежная проза / Проза прочее