Теург (СИ)

— Я пришла сюда не угрожать, но предупредить. Ты привезена в наши земли не для любовной услады, а в качестве вероятного орудия, чтобы манипулировать твоим отцом. Не нужно питать иных надежд.

Наставнический и холодный тон раздражали. С чего она взяла, что я питаю к нему чувства? Вот только эмоции сейчас не к месту. Надо сохранить хладнокровие.

— Не буду спорить, твой сын задел мое сердце. Но у меня было и есть понимание моей ситуации и, право, не стоило об этом напоминать.

— Беда в том, что ты задела его сердце!

А вот этого я не ожидала. Игры играми, но неужели? Сердце затрепетало, как бабочка, попавшая в паутину. Посмотрела на Яру, пытаясь понять, насколько серьезно она говорит. Наткнулась на тяжелый холодный взгляд. Как у Теурга.

— Вот как? И сломала твои планы? — меня неожиданно прорвало. — Но я не манипулирую его чувствами, он сам хозяин своему сердцу и ты, Яра, забываешь, что он давно не маленький мальчик и вполне способен самостоятельно разобраться с этим!

Яра вскинула на меня удивленные глаза:

— О! То есть его можно понять? — она оценивающе окинула меня взглядом. — Значит так! Я не привыкла церемониться и скажу прямо…

Утробный гул из глубины скалы заставил нас вздрогнуть. Стены замка заметно содрогнулись и несколько камней с перемычек балкона с грохотом обрушились вниз.

Каменный пол под ногами отчетливо задрожал, а по поверхности моря пробежала зыбкая рябь.

Похоже, на этом обмен «любезностями» закончился. Мы стояли друг напротив друга, испуганно хлопая глазами.

Мощный удар сотряс стены, заставив нас покачнуться. Перекрытия балкона покосились и медленно начали крениться набок.

— Нужно уйти с балкона! — я едва успела схватить ее за руку, поспешно затаскивая в комнату. Каменные своды дали трещину, балкон опасно покосился и частично осыпался вниз.

— Что это? — в глазах Яры читался если не страх, то сильное удивление.

Стены ходили ходуном, сопровождаясь протяжным гулом и противным скрежетом.

Почти потухший камин неожиданно озарился яркой зеленой вспышкой, и посреди комнаты образовался продолговатый овальный ореол. Внутри него полыхнула разноцветная молния. Ударив в каменный пол, она рассыпалась тысячами блестящих самоцветов и испарилась, оставив в туманной розовой дымке старинную золотую диадему. Она переливалась россыпью мелких драгоценных камней, обрамляющих большой красный рубин по центру.

Вцепившись друг в дружку мы с Ярой застыли, не в силах пошевелиться. Все прекратилось так же внезапно, как и началось. Ничего сейчас не напоминало о произошедшем, и мы с радостью готовы были списать это на усталость и выпитый мёд, если бы не сверкавшая на каменном полу драгоценность.

Никакая сила не заставила бы меня прикоснуться к ней, но Яра была не из робкого десятка.

Аккуратно подцепив диадему, она залюбовалась игрой света на ее камнях и дотронулась пальцем до рубина.

Новая вспышка озарила комнату, уже знакомый нам ореол расплылся в воздухе, образовывая внутри себя расплывчатые очертания какой-то фигуры.

— Ааааааааа! — бросив диадему, мы с Ярой вскочили на кровать и в обнимку забились подальше к стене.

Ореол разрастался, по мере разрастания очертания фигуры внутри обретали все более четкие контуры, мы отчетливо разглядели огромные выгнутые рога, сверкая золотом в свете пламени, они зловеще отбрасывали тени на стены.

— Дьявол! — в ужасе прошептала я.

— Локи! — Яра прижала ладони ко рту.

Готовые вот-вот узреть каждая своего демона, мы крепче цеплялись друг за друга, стараясь глубже вжаться в стену.

Доведенные до последней стадии ужаса, мы наблюдали, как ореол разросся до потолка, плюнул очередной молнией и внезапно растворился.

На этот раз на его месте остался некрупный белый козел, почему-то стоящий на задних ногах и держащий в передних копытах сверток папируса с золотой печатью. Глаза козла выражали неподдельную степень изумления, однако в них читалась осмысленность, а при желании можно было заподозрить некое подобие интеллекта.

Мы ошарашенно переглянулись.

Закаленная дневными событиями, я первая обрела дар речи:

— К…кто это?

Поджав к подбородку колени, Яра недоуменно пожала плечами.

Разглядев нас в полумраке, козел заметно оживился:

— Мееее… Мееня прислали верховные судьи… Что? Я что, говорю?! Прямо как человек? Вы это тоже слышали, да? — обратился он к нам певуче-противным голосом. — Нет, это же надо, Энки какой молодец! Вот умеет же правильно подобрать парламентера! Не какого-нибудь там захудалого хищника, а меня! Я вам не просто жертвенный козел, — гордо задрав бородку, он значимо погрозил копытом, — во мне же сразу чувствуется порода! Я знал, знал, что рожден для великой цели! О, мудрейший Энки, он сразу узрел во мне талант! Энки — это мой бог, страсть как любит меня, буквально вот прямо рыдал, отправляя меня с этой миссией. А, кстати, миссия, — козел на секунду перестал тараторить и начал копаться в бумагах.