Тевтонский Лев

— Нет, он определенно ругается. — Марк Сульпиций Прокул повел плечом. — На твоем месте я бы тоже ругался, галл. Ничего, чтобы немного развлечь своих воинов, я велю казнить тебя каким-нибудь интересным способом, например колесовать или четвертовать. Спрошу об этом у центурии. У своей центурии, слышите, парни? Вчера еще хотел вам сказать — волею легата наш бывший начальник, центурион Авл Постумий Альб, назначен претором! Слава!

— Слава! Слава! Слава! — восторженно заорали легионеры, естественно, по-латыни, то есть Виталий слышал: — Глория! Глория! Глория!

— Я же приму наконец нашу центурию. — Будущий командир приосанился. — Двойную центурию — первую центурию легиона! И возглавлю всю когорту! А ты, Луций, будешь моим помощником.

— Слава центуриону Марку Сульпицию!

— Слава центуриону!

— Глория! Глория!

— Слава!

Под восторженные вопли Виталия и повели обратно на виллу. Теперь никто уже его не пинал, обращались почти вежливо, а юный велит с ухом-лепешкой и подбитым глазом даже притащил в шлеме водички, что пришлось весьма кстати.

— Спасибо, — напившись, поблагодарил пленник. И, быстро оглянувшись, прошептал: — Бежал бы ты отсюда, парень!

Велит недоуменно моргнул — такое впечатление, что и в самом деле не понимал по-русски! Наверное, нужно было по-латыни сказать.

Неужели и вправду казнят? Судя по той девушке, убитой дротиком, шутить тут никто не настроен. И главное, теперь уже едва ли получится сбежать.

Молодой человек искоса присматривался к конвоирам — здоровенным легионерам, тощим велитам. Последние выглядели наиболее слабым звеном. Взять вот хоть этого Юния: бредет, задумался, на сыплющиеся со всех сторон насмешки не отвечает. На вид лет восемнадцать — двадцать, лицо понурое, невыразительное. Не красавец, не урод, обычный паренек, каких множество, ни рыба ни мясо. Виталий, читая на первых курсах лекции, таких повидал немало, да и в клуб эти фрукты порой приходят, но исчезают после одной-двух тренировок: железным мечом махать — это не то что виртуальным и один раз получить по пальцам на самом деле гораздо больнее, чем быть красиво убитым в компьютерной игре. Инфантильным до крайности, им даже до собственной жизни словно бы дела нет — родители все устроят. Скажут: иди в институт, пойдет в институт, не скажут — загремит в армию (если родители не откупят). А там его и зачмырят — как не зачмырить такого?

Виталий все еще цеплялся за надежду встретить нормальных людей — грибников или охотников, но сам понимал, что надеется напрасно. Ягод пока мало, грибам рано, охотничий сезон не открыт… Да что там календарь! Крепло давящее убеждение, что дело не в этом. Нету здесь нормальных в его понимании людей, совсем нету…

Впереди показались знакомые строения заброшенной усадьбы. Виталий с надеждой бросил взгляд во двор: а вдруг уже появилась милиция? Вот бы увидеть знакомый уазик! Никакому чуду он бы сейчас так не обрадовался, как приезду знакомого въедливого участкового. Пусть бы ругался на чем свет стоит, «вы заиграетесь, а мне отвечать», сваливая в одну кучу реконструкторов, ролевиков, неоязычников-родноверов и сатанистов, как это свойственно обывателям, пусть бы даже предъявил что-нибудь… Но увы: на дворе не было ничего, кроме навоза, и среди мусора под оградой не мелькало ни одной пластиковой бутылки, крышечки от пива, окурка или грязной обертки от какого-нибудь сникерса. Только солома, битая керамика, кости…

Спешившись, оптий Марк Сульпиций Прокул важно уселся у дверей. Легионеры во главе с тессарием Луцием выстроились во дворе, вдоль покосившегося плетня. Впереди, как и положено, тяжеловооруженная пехота — гастаты, принципы, триарии. За воинами в сверкающих доспехах скромно притулились велиты в кожаных панцирях либо вовсе без оных. Да-а… похоже, эта сволочь оптий задумал показательную казнь. От нехорошего предчувствия у пленника заныло под сердцем.

— Все построены, — почтительно доложил тессарий. — Ждем твоих указаний, мой командир!

— Воины великого Рима! — поднявшись на ноги, торжественно произнес оптий. — Сегодня, сейчас, я объявляю вам о том, о чем вы, несомненно, догадывались, но не смели спросить. Наш славный легат Гай Юлий Цезарь наконец-то отдал приказ отходить на зимние квартиры! Туда мы с вами и идем. Война закончилась, мои верные легионеры! Скоро, совсем скоро всех вас ждет отдых, развлечения и женщины. Ну и конечно, жалованье за три месяца! Легат приказал выплатить вам его незамедлительно, сразу же по приходу в Нарбо-Марциус.

— Слава великому Цезарю!!! — потрясая оружием, восторженно заорали легионеры.