Тевтонский Лев

Поводов для радости Виталий пока не видел. По сути, его гнали в сражение, как быка на бойню. Кормили, правда, хорошо, но днем молодой человек находился под пристальным присмотром тренеров и охраны, а ночевал в запертом карцере. Ему еще не доверяли, хотя ушлый юноша Валерий и лелеял надежды на нового бойца. Однако суждено ли им было сбыться? Сколько ни репетируй предстоящий бой, на деле он по-всякому может повернуться. Вдруг поклонники Альпийского Тигра окажутся не столь многочисленны и якобы побежденного гладиатора придется убить по-настоящему? Беторикса передернуло, едва он представил, что ему придется полоснуть клинком по горлу товарища. И ладно бы еще победил в бою честно, а ведь тот должен будет намеренно уступить! И кто он, аспирант Замятин, после этого будет? Палач, артист, гладиатор, проститутка — одного поля ягоды.

— Ну? — После утомительной тренировки, когда сдавали оружие, к Виталию подошел ланиста, потрепал по плечу, улыбнулся. — Чувствуешь радость близкой битвы?

— Да не особо, — честно признался гладиатор. — Азарт — да, наверное, есть, но радости…

— Эх! — Валерий махнул рукой. — Экий ты циник.

Кто-то вдруг позвал его — Красавчик, что ли, и ланиста скривился:

— Ну вот, сейчас опять что-нибудь выпрашивать будут.

— Валерий, эй, Валерий! — скинув тяжелый шлем, взывал Красавчик Апис. — Иди скорей сюда, дело есть.

— Знаю я ваши дела, — пробурчал ланиста. — Небось опять девки понадобились.

— Э, дружище! — Апис и стоявшие рядом Фракиец и Германский Ветер засмеялись. — Нам бы не только девок, нам бы сейчас и вина неплохо выпить. Только не той бурды, которой ты обычно всех потчуешь. Эй-эй, Валерий! Вот только не надо говорить, что нет денег. Сульпиций же заплатил!

— Ну, заплатил. — Юноша неохотно кивнул. — Но ведь вся подготовка тоже стоит денег. Думаете, арена сама собой строится?

— Да ничего мы не думаем, дружище! Вели-ка принести нам вина… и девок подогнать! Позови кого-нибудь — наверняка за воротами стоят.

— Вот шельма! — восхищенно произнесли сзади.

Аспирант обернулся — все никак не мог привыкнуть к этой манере Северьяна возникать за спиной, словно черт из табакерки. Люди этой эпохи обладали более развитой восприимчивостью и могли, не оборачиваясь, сказать, кто за ними идет и на каком расстоянии, но Виталий, увы, такими способностями не обладал.

— Я про Красавчика, — подойдя ближе, ухмыльнулся Альпийский Тигр. — На этих играх он получит свободу.

— Свободу? — удивился Виталий. — Так ведь ее еще заслужить надо.

— Нет. — Северьян покачал головой и прищурился. — Свободу нельзя заслужить, ее можно только купить.

— И что, у Красавчика есть на это средства?

— Не у него, у Сульпиция. Хотя и Красавчик тоже не беден. Недавно прикупил две мукомольни и еще хочет пекарню.

— Рад за него. — Беторикс улыбнулся.

В принципе, ничего удивительного: некоторые рабы бывали богаче своих хозяев, владели мастерскими либо занимались доходным промыслом, при этом не имея никаких прав и за людей не считаясь. Многие со временем выкупались на свободу, становились вольноотпущенниками, по гроб жизни оставаясь клиентами своего бывшего хозяина. А многие так и не выкупались — хозяева обычно не склонны были отпускать на волю курочку, несущую золотые яйца. Разве что за очень уж приличные деньги. А раб-гладиатор имел немало возможностей их заработать. Устроитель игр мог заплатить особо понравившимся бойцам — прямо на арене, на виду у ревущих от восторга зрителей, отсчитать сверкающие на солнце золотые ауреусы. Гуляй, рванина, да добро мое помни! С такими рубаками, как Красавчик Апис, это происходило нередко, однако сами игры устраивались не так часто, как хотелось бы. Потому основным заработком для гладиаторов-суперзвезд всегда был «левак». С разрешения ланисты, разумеется, — тот всегда получал свой процент, а иногда и сам сдавал бойцов в аренду за определенную сумму. Скажем, в качестве сопровождающих важного господина или госпожи, охранника; иной раз требовалось кого-то припугнуть… или даже набить морду… или даже… Словом, способов подработать на стороне хватало.

— Сульпиций заплатил за Красавчика больше двухсот тысяч сестерциев, — негромко продолжал Северьян.

— Немалая сумма! — Беторикс присвистнул и повел плечом.

— По сравнению с тем, сколько Сульпиций награбил в Галлии, это сущий пустяк!

— Награбил? Но ведь центурион должен сдавать трофеи…

— Ты что, вчера родился? Должен-то он должен…

— А зачем центуриону выкупать гладиатора?

— Сульпиций метит в квесторы или эдилы, а то и в пропреторы, потому и устраивает игры. Если он в придачу освободит лучшего бойца, это даст ему еще больше славы. К тому же у Красавчика две мукомольни и он вполне может сам внести часть суммы на собственный выкуп. И ему хорошо, и Сульпицию польза. Да и остальных, кто себя проявит, центурион наверняка щедро наградит. Кстати, Валерий с тобой еще не говорил на эту тему?

— Нет.

— Значит, поговорит, не сегодня, так завтра.

Северьян оказался прав: вечером ланиста лично заявился в карцер, где по-прежнему квартировал Тевтонский Лев.

— Ну, что ты так смотришь? Удивлен моим визитом?