Тевтонский орден

Курфюрст Фридрих III, превратившийся потом в короля Фридриха I, был совсем непохож на своего предшественника, Фридриха-Вильгельма: в умственном отношении между ними такая же пропасть, как между Людовиком XIII и Генрихом IV. Но Людовик XIII сознавал, по крайней мере, свою несостоятельность, тогда как Фридрих I не подозревал о своей и, стараясь держаться великим человеком, делался от этого еще смешнее для всех окружающих. Это был настоящий выскочка. Ни один выслужившийся солдат никогда не радовался так своим офицерским галунам, как этот курфюрст своей золотой короне: он тает от удовольствия, чувствуя ее на своей голове, и, чтобы ею покрасоваться, задает в Берлине и Кенигсберге неслыханной пышности празднества. Это блудный сын в семье скупцов. Но все-таки он не совсем забыл семейные заветы: жизнь в Пруссии столь неумолимо ставит некоторый требования, что им волей неволей приходится подчиняться; при всей расточительности там нельзя не вести счетоводства, а можно ли им заниматься, не думая об увеличении доходов? Таким образом царствование Фридриха I было в некоторых отношениях продолжателем, правда, плоховатым, царствование Великого Курфюрста.

У Фридриха и были однако и хорошие свойства: он был добр и действительно щедр, хотя и слишком любил щеголять своей щедростью. Он сделал то, чего, может быть, не сделал бы его предшественник и чего, наверное, не сделал бы его преемник: он отпустил тосковавших по родине колонистов и даже сам старался помочь им снова вернуться в отечество.

Незадолго до своей смерти Фридрих-Вильгельм отдал приказ, чтобы город Стендаль, бывший еще в развалинах, принял в свои стены колонию вальденцев. Он принял под свое покровительство этот несчастный маленький народец, этих предков всех страдальцев за реформацию, и написать в их защиту делающие ему честь письма к савойскому герцогу Карлу-Эмануилу и королю Людовику XIV. Ему удалось даже спасти их на время от неистовств крестового похода и от попечения «конгрегации для распространения истинной веры», участники и участницы которой отдались набожной миссии — покупать за деньги обращение бедных горцев. Но после отмены Нантскаго эдикта, пример, поданный величайшим государем Европы, перевесил у герцога савойского влияние жившего так далеко бранденбургского курфюрста. Он метнул в вальденцев свирепым указом, повлекшим за собой безжалостную войну, где три тысячи человек было перерезано, и две тысячи детей отнято у семей. Десять тысяч вальденцев были взяты в плен. Все, чего могли добиться протестантские державы, было изгнание этих несчастных, половина которых успела уже погибнуть в ужасных тюрьмах, когда, наконец, явились герцогские войска с тем, чтобы вывести за границу оставшихся в живых. Их препроводили в Швейцарию. Великий Курфюрст отправил туда комиссаров с предложением им убежища в Пруссии. Изгнанники согласились и прибыли в Бранденеург, где их принял уже Фридрих I. Но жители Бранденбурга оказались не так гостеприимны, как их государь: вальденцев радушно встретили в Шпандау, но очень плохо приняли в Стендале и Бурге. Ничего не было приготовлено для их приема. Пришлось разместить их по домам жителей, но те отвели им чердаки и сараи и, несмотря на суровую зиму, не подпускали к очагу даже больных и женщин, кормивших грудью. Стоны несчастных донеслись до ушей курфюрста, но он не сумел найти средства устроить их участь и был очень счастлив уже тем, что мог помочь им возвратиться на родину после того, как герцог савойский, поссорившись с Людовиком XIV, дал вальденцам амнистию. Его доброта выказалась в заботливости, с какою он стремился облегчить им далекий путь; он даже выслал им денег на родину, услыхав, что они нашли там дома свои разоренными и жестоко терпели от сурового времени года. И французским колонистам не Фридрих I помешал вернуться на родину. Когда в Рисвике открылись переговоры о мире, эти изгнанники прониклись надеждой опять увидеть Францию, которой они не забыли. Им удалось возбудить к себе участие во всех государствах Европы, и Фридрих заступался за них с крайней настойчивостью, бесполезность которой он, конечно, предвидел. Его посланник в Париже хлопотал о них совместно с английским. На конгрессе представители протестантских государств сделали совокупное представление в пользу эмигрантов. Во всех протестантских странах в назначенный день было совершено особое торжественное богослужение, за которым молили Бога склонить к милосердию сердце Людовика XIV. Людовик отвечал, что его старые подданные могут вернуться во Францию только под условием торжественного присоединения к католической церкви. Жребий был брошен: гугеноты перестали смотреть на чужбину, как на место стоянки; из убежища она стала им родиной.

Колонисты из Пфальца и Швейцарии. — Рекламы и манифесты.