Тэзе. Земля доверия и надежды

Надо также отбросить мысль, что мы можем извне влиять на общество: нам остается только внутреннее влияние, через умы и сердца в лучах этого света, через различные наши начинания. Роль христианина — не бороться с секуляризацией, которая фактически уже наступила, но — делать ее позитивной, то есть давать Церкви быть закваской, а не властью, и также ставить последние вопросы бытия, на которые секуляризация не дает никакого ответа. Может быть, Бог ждет от христиан творческой духовности, которая стала бы воздухом эпохи, незаметно меняющим общество.

Это все очень важно, потому что сегодня мы устали от христианства как идеологии группы, нации, государства. Мы устали от инквизиции, от необходимости думать о влиянии или значении: ведь мы можем быть бедными и свободными! Сегодня, может быть, впервые в истории христиане становятся бедными и свободными. Появляется открытость малому, простоте, широта взглядов, возвращение к основам. Эта радость открывать главное, жить им в Церкви в свободе личного выбора — великое преимущество нашего времени. И в этой радости и этой надежде проходят встречи молодых в Тэзе.

6 От тревоги к доверию

Последнее слово за доверием

«Доверие» — ключевое слово Тэзе. Вдохновляемые общиной встречи в Европе и на других континентах составляют часть «паломничества доверия по земле». Слово «доверие» — может быть, одно из самых скромных, самых обычных, самых простых, — и в то же время одно из самых важных. Вместо того, чтобы говорить о «любви», «агапе», или даже — о «сопричастности», «койнонии», — все это книжные слова, — лучше говорить о «доверии», ибо в доверии присутствует все. В доверии есть тайна любви, тайна сопричастности, и, наконец, тайна Бога как Троицы.

И в той мере, в какой мы несем в себе тревогу смерти, в какой нас влечет к себе небытие, и, значит, — убийство и самоубийство, — на столько же в нас нет доверия. Однако мы все охвачены тайной Воскресения, ибо Христос нас всех объединяет Своей человечностью, одно временно личной и всеобщей. Это часто забывалось, но в великом христианском богословии, богословии греческих отцов, например, совершенно очевидно: то, что Христос принимает человеческое естество, означает, что Он вбирает в Себя все человечество. Нет ни одного человека, который был бы вне Христа. Христос соединен с каждым человеком, и каждый погружен в тайну Воскресения. Но есть те, которые об этом знают (христиане) и благодарят за это, и те, которые об этом еще не знают.

И если мы будем участвовать в этой тайне, живущей в глубине нас, в горниле сердца тревога смерти постепенно сменится уверенностью в Воскресении, радостью о Воскресении. Тогда у нас больше не будет искушения проецировать нашу тревогу на другого, делать из другого козла отпущения или его порабощать. Мы сможем любить, доверять и излучать доверие, потому что мы знаем, что никогда не умрем, и мы можем сказать другому: «Ты никогда не умрешь, ты воскрес во Христе, ты воскрес мощью Духа Святого».

Доверять — вовсе не значит быть наивным. Как говорит Христос, надо быть одновременно мудрыми, как змеи, и простыми, как голуби. Мы доверяем в полной ясности ума, зная, что, может быть, мы переживем опыт креста, опыт смерти, но, так как Христос воскрес, этот опыт смерти не будет последним словом. Да, мы можем доверять, даже в самые сложные моменты, потому что мы знаем, что, вопреки видимости, последнее слово за воскресением — и, значит, последнее слово за доверием.

Человек призван к любви

Притча о добром самаритянине, где самаритянин — это другой в наиболее резком смысле слова, заканчивается удивительным переворотом. Вопрос, заданный Иисусу в начале, был: «Кто мой ближний?» Но в конце Он задает другой вопрос: «Кто же ближний для попавшего в беду?» Он не говорит: «Кто считает раненого своим ближним?» — но: «Кто оказался ближним для раненого?» В нас есть способность подойти к другому, и, может быть, наше доверие пробуждает в другом глубокое желание тоже войти в тайну сопричастности, ибо человек по своей сути — это сопричастность, человек по своей сути — это любовь. Только он об этом не знает, любовь в тени, спрятана, сошла с пути; и та же самая сила любви, но извращенная, потерявшая из виду конечную цель, становится силой разделения.

У нас есть разум, мы хорошо знаем трудности и проблемы, но мы их встречаем с доверием, с верой, что в человеке есть это глубокое желание — войти в сопричастность, войти в любовь, а значит — и в доверие.

Радость бытия

Доверие близко к духу детства, что не следует путать с инфантилизмом. А дух детства это прежде всего ощущение, что мы не сироты. Наши современники себя ощущают брошенными в этом бесконечном мире, среди галактик, черных дыр, где мы начинаемся от обезьяны и устремляемся к небытию! Но Христос нам ясно напоминает: у нас есть Отец, мы можем Ему доверять. Дух детства открывает нас к радости бытия, мы призваны отыскать эту радость бытия в Боге.